Тайна картины с драконом - Кэтрин Вудфайн Страница 12

Лайл проследил за её взглядом.

– Что ж, вполне возможно, многие старинные картины со временем претерпевали изменения.

– Если вглядеться, можно рассмотреть под слоем краски какие-то штрихи, – добавила Лео с растущим волнением. – То ли слово, то ли… подпись! Возможно, это доказательство, что картина действительно была сделана Касселли.

Лайл задумчиво посмотрел на картину и нахмурился.

– Что ж, вполне возможно… Но маловероятно. Скорее всего, картину реставрировал художник, который уступал Касселли в технике.

– Я хотела обсудить это с профессором Джарвисом. Недавно он прочёл нам очень интересную лекцию по истории искусств о…

Мистер Лайл покачал головой:

– Не стоит, моя дорогая. Картину не раз осматривали эксперты, они бы такого не проглядели.

Нет нужды тратить на это время профессора Джарвиса.

Лео поникла, но мистер Лайл ей улыбнулся.

– Однако глаз у вас острый, мисс Фицджеральд. Из вас получится хороший искусствовед. – Он повернулся к её альбому, лежавшему на столе. – Это ваше, я так понимаю? Позволите взглянуть на ваши последние работы?

* * *

Несколько часов спустя, когда день уже подходил к концу, Лео с улыбкой подумала о том, что мистер Лайл потратил на неё добрых полчаса, да ещё и пообещал прийти посмотреть на картину. Интерес известного знатока искусства придал ей уверенности в себе.

– Слушай, Лео, – сказал Джек, набрасывая куртку, – не хочешь сегодня пойти с нами? Конни зовёт нас послушать речь великой миссис Сент-Джеймс в университете Лондона.

– Ну… – Лео замялась. Не лучше ли провести вечер за рисованием?

– Соглашайся! Она вроде как потрясающий оратор.

– Давай, Лео, – поддержал его Смитти. – Отдохни немного! Ну да, Лайл выбрал тебя своей восходящей звездой – кстати, вполне заслуженно, у старика есть вкус, – но нельзя же рисовать круглыми сутками!

– Да, пойдём, – добавила Конни, к большому удивлению Лео. – Её стоит послушать, честное слово.

– Хорошо, – робко ответила Лео. – Я пойду.

Дождь на улице как раз закончился, и они направились к университету шумной разношёрстной компанией. Лео подумала, что ей даже нравится проводить время со своими однокурсниками. Все на них оборачивались, и Лео знала, что это не из-за её костыля.

Вскоре они прибыли в лекционный зал. Лео плохо представляла, чего ожидать от собрания суфражисток, но всё равно удивилась увиденному. Аудитория гудела от множества голосов, и слушателей собралась целая толпа: хихикающие девчонки в белых платьях, серьёзные дамы, украсившие потрёпанные шляпы яркими фиолетовыми и зелёными бантами, благородные леди в таких же модных нарядах, в каких щеголяла мать Лео. Представителей сильного пола, как ни странно, здесь тоже было немало, от джентльменов в шёлковых цилиндрах до юношей вроде Джека и Смитти.

Шум перешёл в благоговейный шёпот, когда к кафедре подошла миссис Сент-Джеймс. Лео посмотрела на высокую, элегантную даму в стильной шляпке с перьями вроде тех, что выставляют на витринах Синклера, и отметила, что она сразу притягивает к себе взгляд.

– Политики доказывают с пеной у рта, сколь важно не давать женщинам права голоса, – начала она. – Но меня больше интересуют причины, по которым женщины должны иметь это право. И причины эти ясны любому здравомыслящему человеку. Сегодня мы будем обсуждать именно их.

Слушая лекцию, Лео рассматривала лица окружающих – идеальную серию портретов. Ей захотелось нарисовать их все. Вдохновлённую девочку со щёчками, как у фарфоровой куклы, пожилую даму с усталыми глазами и выбившимися из-под фетровой шляпы мягкими прядями, сосредоточенного Джека. Сама не сознавая, что делает, она нащупала карандаш в сумке и начала рисовать на обратной стороне билета.

Время от времени ей казалось, что голос миссис Сент-Джеймс звучит особенно отчётливо и близко, как будто она обращается именно к Лео: «Сегодня у девушек больше возможностей, чем когда-либо, но за них приходится бороться, приходится восставать против ожиданий общества…» «Разве это справедливо, что половина человечества не имеет права высказывать своё мнение об образовании, жилищных условиях и условиях труда? Разве справедливо то, что мы – лишь дополнение к нашим отцам, братьям, мужьям, как будто у нас нет своих мыслей и убеждений, заслуживающих внимания?» «Я на собственном опыте убедилась, насколько современные девушки сильные, надёжные, независимые, мудрые. Разве можно сомневаться в их способности стоять наравне с мужчинами и выражать своё мнение на выборах?»

Лекция подошла к концу, оставив Лео под впечатлением. Словно во сне, она поднялась на ноги и присоединилась к шквалу аплодисментов.

– Лео, ты вообще слушала? – спросила Конни, кивая на рисунки.

– Конечно, слушала! – возмутилась Лео. Ей хотелось добавить, что слова миссис Сент-Джеймс казались даже весомее, когда их сопровождали эти карандашные зарисовки, но она не смогла подобрать слова.

На выходе выдавали цветные ленты суфражисток. Лео взяла одну и приколола к воротнику. Многие остались обсудить лекцию, но Лео с друзьями вышли из людного зала на тёмную улицу. Было холодно, и они плотнее запахнули верхнюю одежду.

– Ох, я не готова идти домой! – воскликнула Конни. – Придумала! Мы пойдём выпьем кофе в кафе «Роял»!

Все согласились, и Лео тоже кивнула. Ей не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался.

До Риджент-стрит было недалеко. Вскоре они дошли до кафе, и Лео застыла на пороге, разглядывая алые подушки на стульях, снежно-белые скатерти, золотые спирали под потолком. Тихие звуки пианино перекрывал шум голосов и громкий смех. Свечи на столах освещали очередную серию небольших «портретов»: вот дама с красной розой в волосах, официант в белом фартуке и с серебряным подносом, бородач, что-то шепчущий леди в тёмно-красном жакете. Пахло специями. Лео сразу поняла, почему всем так нравится здесь бывать. Кафе было завораживающим, представительным и экзотичным, как и весь Лондон, в глазах Лео.

Она почувствовала себя маленьким ребёнком, а вот Джеку и остальным здесь явно было комфортно. Компания заняла столик в дальнем углу, и все заказали самое дешёвое, что было в меню, – кофе. Его подавали в высоких стаканах и с серебряным кувшинчиком сливок. Все заявили, что собираются потягивать его как можно медленнее, чтобы хватило надолго.

Лео было не до кофе. Она всё думала, как бы лучше перенести эту сцену на холст: красно-золотое убранство, размытый, мягкий свет, тёмные силуэты, освещённые язычками свечей. Её друзья тем временем пытались отыскать в зале известных людей и шёпотом обсуждали, о чём могут переговариваться за другими столами.

– Надо же! – взволнованно прошипел Джек прямо над ухом Лео. – А это, случайно, не художник Макс Каменски?

Лео услышала знакомое по выставкам имя и оглянулась на седовласого господина с острой бородкой. Он, похоже, был в центре внимания целой компании людей, громко обсуждавших что-то.