Могила моей сестры - Роберт Дугони Страница 12

«Ты не заметила на соревнованиях кого-нибудь, кто вел себя странно, слонялся вокруг, проявлял необычный интерес к Саре?»

«Кто-нибудь подходил к вам по какому-либо поводу?»

«Сара никогда не говорила, что ей кто-то угрожает?»

Каллоуэй попросил составить список парней, с которыми Сара встречалась. Трейси не могла представить, что у кого-то из них была причина желать Саре зла. Большинство были ее друзья из начальной школы.

Волосы отца, преждевременно поседевшие, свисали локонами на воротник рубашки. Обычно они контрастировали с его юношескими манерами и пытливыми голубыми глазами. Этим утром он вполне выглядел на свои пятьдесят восемь лет. Его глаза опухли и покраснели за круглыми очками в металлической оправе. Обычно он заботился о своей внешности, но теперь многодневная щетина могла сравниться с его густыми усами, концы которых он оставлял достаточно длинными, чтобы закручивать в острые спирали, когда участвовал в турнирах по стрельбе как «Док» Кроссуайт.

– Расскажи мне о машине, – сказал отец Каллоуэю, и от Трейси не ускользнуло, что это отец, а не Каллоуэй задает вопросы.

На вечеринках у них дома отец никогда не был шумным и громогласным, но компания как будто всегда сосредотачивалась на нем, и он оказывался в центре внимания. Мать Трейси называла это «собирать почитателей». Когда Джеймс Кроссуайт говорил, люди слушали, и когда он задавал вопросы, они отвечали. В то же время отец всегда держался со всеми тихо и уважительно, отчего каждый чувствовал, будто он в гостях один.

– Мы отбуксировали ее на полицейскую стоянку, – сказал Каллоуэй. – Из Сиэтла должны прислать судебных экспертов для снятия отпечатков пальцев. – Он взглянул на Трейси. – Похоже, в ней кончился бензин.

– Нет. – Трейси встала с красного дивана под цвет двух кожаных кресел. – Я говорила вам: я заправила ее перед отправкой в Седар-Гроув. Должно было быть три четверти бака.

– Мы рассмотрим это внимательнее, – сказал Каллоуэй. – Я разослал бюллетени во все полицейские участки штата, а также Орегона и Калифорнии. Канадская пограничная служба также предупреждена. Мы разослали по факсу фотографию Сары, сделанную после окончания школы.

Джеймс Кроссуайт потер небритый подбородок.

– Кто-то проезжий? – спросил он. – Ты об этом подумал?

– Зачем проезжему съезжать на местную дорогу? – заметила Трейси. – Он бы ехал по федеральному шоссе.

Отец прищурился, но она слишком поздно поймала его взгляд. Он шагнул к ней и взял за левую руку.

– Что это? Бриллиант?

– Да.

Отец сжал зубы и отвел взгляд.

– Ты связывалась с ее друзьями? – вмешался Каллоуэй.

Трейси спрятала руку за бедро. Она провела несколько часов, обзванивая всех, кто мог прийти на ум.

– Никто ее не видел.

– Почему она не взяла оружие? – спросил отец; впрочем, скорее всего, самого себя. – Почему она не взяла один из пистолетов?

– У нее не было причин опасаться, Джеймс. Я полагаю, когда кончился бензин, она пошла пешком в город.

– Вы не обыскивали лес?

– Нет свидетельств, что она поскользнулась и упала.

Трейси никогда этого и не предполагала. Сара была слишком спортивна, чтобы споткнуться и упасть с откоса, даже в темноте и под дождем.

– Подождем, – сказал Каллоуэй.

– Я не собираюсь ждать, ничего не делая, Рой. Ты знаешь, я не так устроен. – Он повернулся к Трейси. – Возьми листок, о котором мы говорили, и отвези матери. Найди фотографию, где Сара похожа на себя, не из выпускного альбома. Бредли в аптеке может тебе размножить. Скажи, пусть сделает для начала тысячу, и положи мне на стол. Я хочу, чтобы они были повсюду вплоть до канадской границы. – Он повернулся к Каллоуэю: – Нам понадобится топографическая карта.

– Я позвонил Верну. Он знает эти горы, как никто другой.

– А как насчет собак?

– Я подумаю об этом, – сказал Каллоуэй.

– Кто-нибудь подозревается? Из живущих здесь?

– Никто из здешних не сделал бы такого, Джеймс. Тем более это Сара.

Отец как будто хотел сказать что-то еще, но остановился, словно потерял нить мыслей. Впервые в жизни Трейси увидела в нем страх – что-то серое, темное, неосязаемое.

– Этот парень, – сказал он. – Тот, которого только что условно освободили.

– Эдмунд Хауз, – прошептал Каллоуэй и встал, словно парализованный этим именем; потом проговорил: – Я займусь этим, – быстро раздвинул панельные двери и быстро прошел через мраморное фойе к выходу.

– Боже, – проговорил отец.