Догадка Ферма - Жан д'Айон Страница 12

— Берите, Байоль, у меня нет никакого настроения заниматься этим сейчас, и я вам полностью доверяю.

Старший клерк бесшумно вышел.

— Ле Телье заехал за тобой в Мерси? — с тревогой спросил, Пьер Фронсак. — Что это значит?

— Ничего серьезного, говорю тебе, я должен еще раз помочь монсеньору Мазарини, — со вздохом произнес Луи, но горящий взор выдал его истинные чувства.

— А Жюли?

— Вскоре последует за мной. Мой отъезд был стремительным, поскольку завтра мне нужно быть в Пале-Рояле вместе с Гофреди. Не могли бы братья Бувье отправиться за ней? Я не хочу, чтобы она путешествовала без охраны.

— Разумеется! Они будут в восторге от этой поездки. Вооружатся до зубов и вообразят, будто снова выступили в поход! Надеюсь, вы остановитесь у нас?

— Не знаю. Я подумал, что могу снова занять мою старую квартиру на улице Блан-Манто, которая сейчас, полагаю, пустует. Но Жюли возьмет с собой горничную, так что там нам будет тесно вместе с Гофреди и Никола.

— Вы устроитесь в библиотеке. Я прикажу достать кровать из чулана. В твоем бывшем кабинете положат соломенный матрас для Гофреди с Никола. А горничная Жюли разделит кровать с нашими двумя служанками, на чердаке. Они немного потеснятся, но зато спать так им будет теплее!

Конечно, дом был велик, но в нем обитало столько людей! На третьем этаже нотариус с супругой занимали спальню, прихожую и небольшую гостиную, где иногда ночевал Дени, брат Луи, пансионер Клермонского коллежа. Две другие большие комнаты, справа от лестницы, служили пристанищем управляющему Ришпену и Жану Байолю. С ним жила его сестра, старая дева, которая следила за бельем во всем доме.

Поэтому привратник и сторож, равно как и горничные, теснились на чердаке, в холодных клетушках без окон.

— Думаю, Жюли удовлетворится таким решением, — сказал Луи. — В любом случае мы вряд ли задержимся дольше чем на месяц или два.

— Я завтра же пошлю братьев Бувье в Мерси. До воскресенья они вернутся вместе с Жюли и Никола. Тем временем я займусь вашим обустройством вместе с Ришпеном.

— А я пойду поздороваться с матушкой.

— Она в спальне вместе с сестрой Байоля. Они отбирают простыни на штопку.

На следующее утро шел слабый дождь, и Луи был этим крайне расстроен. Во-первых, потому что братья Бувье собирались выехать в Мерси, а дождливая погода могла превратить обычное путешествие в восемь лье в устрашающее предприятие. Во-вторых, потому что он взял с собой в Париж очень мало одежды.

В его дорожной сумке был лишь один атласный камзол со сборчатым поясом и штаны из того же материала, которые обошлись ему в пятьдесят ливров. Он только что надел их, и уличная грязь могла безнадежно испортить его единственный костюм.

Спал он в библиотеке, где управляющий Клод Ришпен установил кровать с занавесками. Днем сюда должны были принести другие предметы меблировки, чтобы сделать пребывание супругов более удобным.

Распорядившись насчет горячей воды, Луи подровнял бородку и усы при свечах, затем спустился на кухню, где ему подали на завтрак миску тыквенного супа, варенье и хлеб из Гонеса. [12]Матушка его уже находилась на кухне и вместе с мадам Малле и Ришпеном составляла список того, что следовало купить на малом рынке Тампля.

Луи доедал суп, когда вошел Гофреди.

— Карета готова, мсье, — сказал он и тут же ушел.

Было пять часов утра.

Луи поднялся, попрощался с матерью, мадам Малле и Ришпеном, а затем вышел вслед за Гофреди.

Карета с зажженными масляными лампами ожидала во дворе под присмотром Жака Бувье, который уже открыл ворота. Гофреди поднялся на облучок, а Луи удобно устроился внутри, на одном из сидений, обитых красной кожей. Подмораживало, но он завернулся в свой толстый плащ, и ему не было холодно.

Накануне он попросил горничную матери завить ему волосы. Сейчас Луи надел отцовскую элегантную бобровую шапку, к которой сестра Байоля прицепила кокетливое перо цапли. Кроме того, он сменил черные банты на многоцветные, взятые у матери, и натянул атласные перчатки с бахромой под цвет камзола.

Эта очевидное фатовство было, конечно же, данью уважения графу де Бриену, с которым он собирался встретиться, однако, прежде всего ему хотелось показаться шифровальщикам Антуана Россиньоля в непривычном для себя виде, поскольку позднее ему предстояло следить за ними.

Небольшую карету Пьера Фронсака везла упряжка из двух лошадей, что позволяло легко передвигаться по узким улицам, но, как обычно в этот утренний час, целая армия мулов перекрыла все пути. Это магистраты отправлялись во Дворец правосудия, на остров Сите.

Проехав по улице де Ломбар, экипаж Фронсака совсем сбавил ход: хотя мулы исчезли, свернув к острову, дорогу загромоздили кареты и портшезы, направлявшиеся к Лувру или в Пале-Кардиналь. В этом старом квартале и без того узкие улицы стали почти непроходимыми из-за столиков продавцов, которые выдвигались на мостовую гораздо дальше, чем им было разрешено.

Луи сохранял бдительность. Как только лошади начинали спотыкаться, он оборачивался и грозил кулаком мальчишкам или наглым лакеям, которые забирались на задок кареты между большими колесами, чтобы проехаться, не пачкаясь и сберегая силы.

Гофреди же целиком сосредоточился на том, чтобы не задеть водоносов, торговцев пирогами и вафельными трубочками, крючников с заплечными корзинами или уксусниц, толкающих тачку, — словом, всех торопыг, которые сновали в опасной близости от карет и лошадей. Малейший инцидент мог привести к пробке, а порой даже и стычке!

Наконец они въехали на улицу Сент-Оноре, значительно более широкую, чем все те, которые им удалось благополучно миновать, и вскоре оказались перед Пале-Кардиналь или, скорее, Пале-Роялем, как окрестила дворец регентша, после того как поселилась в нем вместе со своим сыном.

Строительство Пале-Кардиналь было начато Ришелье с целью собрать в одном месте собственный дворец, а также дворец короля, королевы и основных министерских служб. Однако Людовик XIII не пожелал перебираться туда, поэтому Ришелье, в конечном счете, ограничился созданием удобных апартаментов для себя и своих приближенных.

После смерти короля регентша, наконец, решилась покинуть мрачную зловещую крепость Лувр и переехала в этот светлый дворец с его великолепным садом. И поскольку она по-прежнему ненавидела бывшего министра, который однажды посмел подвергнуть ее личному обыску, то сменила название на Пале-Рояль.

Этот дворец совершенно не походил на тот, который мы видим в наши дни. Чтобы построить себе особняк, Ришелье купил прилегающие дома. Некоторые из них снесли и на их месте возвели новые, другие же сохранили из соображений экономии и кое-как включили в новый ансамбль. Вследствие этого никакой гармонии достичь не удалось, и на свет появился настоящий лабиринт из разнообразных жилых зданий и внутренних двориков.