Благочестивые вдовы - Ингрид Нолль Страница 11

Чтобы застать Катрин, я вскочила в несусветную рань. Она как раз завтракала. Я напомнила, что мы собирались ехать вместе. Катрин ничего против не имела.

Во Франкфурте мы немного пошатались по центру, прошлись по магазинам, затем расстались: она поспешила на работу, в свой Народный университет, а я продолжила культпоход. Из музея Гете вышла без сил и решила устроить привал в ближайшем кафе. Хотя оно и было переполнено, одно место для меня все же нашлось, и я оказалась посреди шумной компании молодых людей. На меня никто не обращал внимания, я лениво прислушивалась к разговорам. Они обсуждали преподавателей, курсовые работы, расписание экзаменов – то, что из года в год волнует поколения студентов. Меня неприятно кольнула мысль, что я тоже могла бы быть как они, мои ровесники, но ни разу в жизни не пыталась поступить в университет и не стремилась ни к какой профессии. Даже свои экскурсии я не воспринимала всерьез.

Студенты всегда так заняты: многие из тех, кто сидел рядом, говорили, что приходится еще и подрабатывать. Они водили такси, давали уроки, проводили телефонные опросы или таскали подносы в кафе и ресторанах. Я чувствовала себя пришельцем из параллельного мира.

За соседним столиком экзальтированная девушка говорила, что ее побочная работа удачно сочетается со специализацией, но обширные знания, полученные на романском факультете, немного не то, что нужно, чтобы переводить рецепты для итальянского производителя полуфабрикатов.

– Откуда мне знать, что значит по-немецки эта их Bagno maria? – пожимала плечами студентка, при этом она не прекращала размахивать руками так, как, наверное, по ее мнению, жестикулируют настоящие итальянки.

– Водяная баня, – буркнула я, ни к кому не обращаясь.

Сидевшие за соседним столиком как по команде замолчали и посмотрели на меня.

– А может, ты знаешь еще и разницу между cotto и bollito? – Она схватила карандаш и развернулась ко мне всем телом.

– И то и другое означает «вареный», только bollito, скорее, тушенный в небольшом количестве жидкости, – сказала я с тихим превосходством знатока.

После таких авторитетных разъяснений меня признали за свою, разговор возобновился, и я теперь могла болтать с ними на равных. Никто не спрашивал ни мое имя, ни откуда я родом: студенческое братство позволяет даже к незнакомому человеку без предисловий обращаться на ты. Из-за моих познаний в итальянском я сошла за студентку лингвистического факультета, да я и не отпиралась. Девушка с рецептами пожаловалась на поверхностность университетских знаний, все поддержали ее.

– Да-да, – говорили они, – глубоко дают только основную специальность, а вместе с тем не остается времени для доброго, истинного и прекрасного.

Один за другим молодые люди стали расходиться. Кафе опустело. За столиком остались только я и одна вечная студентка, этнограф, которой, как и мне, торопиться было некуда. Я допивала пятую чашку кофе, этнограф поделилась радостью:

– Знаешь, я еду в экспедицию! В Пакистан, на полгода! Неделя на сборы, я все успею. Только не знаю, успею ли сдать квартиру…

– А что же ты раньше не побеспокоилась?

– Ой, так неудачно вышло, я уже договорилась с одним парнем, что он займет квартиру, пока меня не будет. А вчера я узнаю, что у него, видите ли, изменились планы, его больше не интересует мое предложение. А мне что теперь делать? Полгода платить за пустую квартиру?

– У меня есть одна знакомая, учительница, – сказала я, – которая живет в Дармштадте, а работает во Франкфурте. Она бы, наверное, захотела…

– Переехать! – догадалась этнограф. – Было бы чудесно! Только предупреди, что через, если быть точной, семь месяцев она должна без разговоров съехать. Да и домовладелец ничего не должен знать о нашей сделке. Семьсот марок в месяц, квартира хорошая – две комнаты, ванная, кухня очень большая, в красивом старом доме. Хочешь взглянуть, тут совсем рядом!

«Совсем рядом» находилось в двух остановках метро. Квартира в самом деле была отличной, просторной и уютной. Только обои жуткие. Но ничего, их почти не было видно: стены задрапированы темно-красными покрывалами, вышитыми, наверное, руками каких-нибудь бушменских женщин. Вообще профессия хозяйки сильно сказалась на убранстве дома: повсюду лежали, стояли и висели бесценные для их обладательницы свидетельства культурной жизни малоразвитых народов. Подобную этническую чушь можно накупить на любом блошином рынке, и незачем по полгода торчать в разных пакистанах.

Мне хотелось немедленно порадовать Катрин новостями, и я понеслась домой. Пока тряслась в поезде, в голову пришла очередная блестящая идея. Поскольку Кора не объявлялась и одному Богу было известно, насколько еще может затянуться ее медовый месяц, я решила отплатить ей той же монетой: «Попрошу Катрин позволить мне пожить с ней во Франкфурте, пускай эта стерва Кора меня поищет!»

Строить дальнейшие планы мести мне помешал сосед по купе. Он заметно тяготился дорогой и, чтобы развеять скуку, заговорил со мной:

– Вы не знаете, здесь можно заказать пива?

Я пожала плечами.

Мужчина был в летах: на лице возрастные пятна. Акцент выдавал в нем австрийца, и одет он был необычно: темно-серый костюм грубого сукна с зеленым кантом, красный галстук к нежно-зеленой рубашке. Мы разговорились, и через несколько минут я знала о нем почти все: он владел магазинчиком сувениров в Инсбруке, торговля шла хорошо, сейчас он возвращался с туристической ярмарки.

Он был замечательным собеседником, и я тоже рассказала немного о себе. Моя практика флорентийского экскурсовода привела его в восторг, как и то, что я «временно без работы».

– Мне очень нужна продавщица с итальянским! – Он принялся с умилением рассказывать, какие сувениры продает его лавка: коровьи колокольчики, марионетки в народных костюмах, подтяжки, арбалеты, армейские ножи, трости для прогулок, разнообразные шляпы…

«И на всем вышиты эдельвейсы, какая прелесть! – мрачно подумала я. – А может, и впрямь податься в Инсбрук? Там меня Кора никогда в жизни не найдет. А если найдет, у нее точно шок будет: я в народном костюме продаю конфеты "Моцарткугель"».

– Большую часть сувениров делают в Тироле, – тем временем продолжал австриец, – но не все, вот такие галстуки, например, я заказываю на Тайване. – Он гордо предъявил мне свой узкий галстук, расшитый сурками. – К нам приезжает очень много туристов: японцы целыми толпами, американцы, с каждым годом прибывает итальянцев. Вы им обязательно понравитесь! А будете в праздничном дирндле [12]– влюбятся все до одного!

Все же я не стала отказываться от его визитки – кто знает, вдруг пригодится. На прощание седой кавалер галантно приложился к ручке.

Катрин не проявила и пятой доли той радости, на которую я рассчитывала. Но без ее денег мне нечего было и мечтать снять квартиру во Франкфурте.