Закат на Босфоре - Наталья Александрова Страница 11

– Что случилось? – сердито спросила невыспавшаясякрасавица, посмотрев на циферблат. – Пожар?

– Мистер Ньюкомб, – лаконично ответила девушка.

Даже сейчас, слегка растрепанная после сна, ее хозяйка былатак хороша, что, несомненно, могла позволить себе молодую миловидную горничную.Гюзель тяжело вздохнула, закатив к потолку синие глаза, чуть подернутыеповолокой, накинула на плечи полупрозрачный пеньюар, взглянула на себя взеркало, прошлась по щекам пуховкой и приказала:

– Зови!

Молодой англичанин ворвался в спальню с таким видом, будтоза ним гналась стая чистопородных английских гончих. Сам он тоже было похож нагончую: сухопарый, подвижный, длинноногий, с длинным выразительным лицом…Однако сейчас лица на нем как раз и не было.

– Что с вами, Томас? – спросила Гюзель свыражением невыносимого страдания в глазах и в голосе. – Почему вы явилисьв такую рань?

– Рань? Разве сейчас рано? – удивленно спросилангличанин, уставившись на часы. – Впрочем, может быть… Я не знаю, сколькосейчас времени… я сегодня еще не ложился… Я конченый человек, Гюзель, конченыйчеловек!

Англичанин с размаху опустился на позолоченный пуфик,который жалобно пискнул под ним, и продолжил, закрыв лицо руками:

– Мы играли… у Казанзакиса… сначала карта шла мне, яувлекся… и не заметил, как проиграл большие деньги… очень большие деньги.

– Это все? – прервала его Гюзель возгласомудивления и разочарования.

– Нет… я проиграл не только свои деньги… у меня была ссобой казенная сумма. Я пытался отыграться и тоже проиграл.

– Много? – коротко поинтересовалась турчанка.

– Девять тысяч фунтов… – ответил англичанинупавшим голосом.

– Однако! – Гюзель приподнялась наподушках. – Но все же, Томас, неужели даже такая сумма стоит того, чтобыбудить меня среди ночи?

Сказать, что ее разбудили среди ночи, было, конечно,преувеличением, но Гюзель любила сильные выражения.

– Простите меня, дорогая, – Томас отнял руки отлица, и – о, ужас! – на лице его были следы совершенной растерянности иполного упадка.

– Стыдитесь, Томас! Вы не можете так раскисать! Ведь вы– мужчина, и вы – англичанин! – Гюзель взмахнула маленьким твердымкулачком и подумала, что напоминает сейчас какую-то христианскую святую, чтодля нее, рожденной в мусульманской семье, не очень хорошо.

– Да, конечно, дорогая, – мистер Ньюкомбвыпрямился и постарался привести свое лицо в истинно английскоесостояние, – конечно, дорогая… Но мне не к кому было прийти, кромевас! – при этих словах все его старания пошли прахом, и английское лицообратилось в руины.

– Конечно, дорогой! – Гюзель притянула страдальцак себе и утопила в благоухающих кружевах на своей груди. – Конечно! Вывсегда можете прийти к своей Гюзели, в любых неприятностях Гюзель поможет вам.Сколько, вы сказали? Девять тысяч? Конечно, это очень много… Да, вы былинеосторожны, но Гюзель постарается вам помочь.

При этих словах маленькие ручки весьма ласково ерошилисветлые волосы англичанина, а кружева на груди Гюзели… впрочем, это посторонняятема.

Через несколько минут, сочтя, что англичанин совершеннодеморализован сильнодействующим сочетанием ручек, кружев и огромного карточногодолга и что вряд ли он еще когда-нибудь будет столь же податлив, Гюзель легкоотстранилась от него и проворковала:

– Знаете что, дорогой? Вы уже сейчас могли бы решитьвсе ваши проблемы, стоит вам только подписать вот это долговое обязательство.

Как фокусник выдергивает за уши из своей шляпы кроликов,голубей и множество других одушевленных и неодушевленных предметов, Гюзельвыдернула за уголок из инкрустированной шкатулки на туалетном столикебезобидную на вид бумагу. Мистер Ньюкомб, находившийся к этому времени в почтибессознательном состоянии, пробежал бумагу глазами.

«Я, английский подданный Томас Ньюкомб, баронет, обязуюсьвозвратить в такой-то срок девять тысяч фунтов стерлингов бельгийскомуподданному Парменю Голону». Число и место для подписи.

Гюзель сказала, что это – путь к спасению, и англичанинподписал бумагу, даже не удивившись, что она уже составлена заранее и что дажесумма проставлена – та самая сумма, которую он проиграл этой ночью.