Подвенечный саван - Татьяна Коган Страница 10

– Почему снова я, Ниночка?!

С трудом разлепив веки, Игорь Васильевич уставился на жену, стоящую над ним в одной ночной сорочке с собачьим поводком в руках. Невысокая, ладная, с милым, не торопившимся увядать личиком, Ниночка ему всегда нравилась. И по молодости, и сейчас.

Он не мог точно сказать, что такое любовь. Скорее всего, это выдумка. Красивая, эфемерная, сладко-зефирная манна для поэтов. О чем им еще писать, как не об отчаянно страдающем сердце из-за шелковистых локонов и ярких пухлых губ!

Сам Игорь Васильевич ничего такого не испытывал. У него и с сердцем было все в порядке, когда он смотрел на Ниночку. И в молодости, и сейчас. Но он совершенно точно знал, что она ему очень нравится и что ни на какую другую женщину он ее поменять не хочет. Ни в молодости, ни сейчас.

И спорить с ней не мог из-за этой своей глупой симпатии. И потакал всегда. Баловал!

– Что за произвол?! – неуверенно возмутился Игорь Васильевич, отбрасывая одеяло и усаживаясь на своей кровати в своей спальне.

Они уже лет десять спали с женой в разных спальнях. Встречи, конечно же, случались, в основном на ее территории, но у каждого была своя спальня, своя кровать и свои постельные принадлежности.

– Что за произвол? – вторично поинтересовался Игорь Васильевич, нелюбезно выдергивая из рук супруги собачий поводок.

– Это не произвол, Игореша! Это справедливость, – мягким грудным голосом ответила Ниночка и грациозной походкой, которая ему тоже очень нравилась, удалилась в кухню готовить им обоим завтрак.

Он должен сейчас выгулять Сявочку – мелкого беспородного пса, к которому они с женой привязались, как не все люди к детям привязываются. Потом, после прогулки, он вымоет ему лапы, обсушит специальным полотенцем. Затем должен будет вымыть себя и только потом явится на кухню, где Ниночка уже накроет красиво стол к сытному завтраку. И они станут неторопливо чинно есть из красивой дорогой посуды. После неторопливо уберут вместе со стола, загрузят посудомойку и пойдут смотреть утренние программы по телевизору.

Это традиция. Она им очень нравилась.

Если бы пошла выгуливать собаку Ниночка, то завтрак пришлось бы готовить ему. Это занимало всегда гораздо больше времени, он знал. И получалось не всегда удачно, это он знал тоже. Дневной ритм тогда непременно сбивался и к вечеру они оказывались сердитыми и недовольными друг другом. И на встречу в спальне Ниночки тогда можно было и не рассчитывать.

Да, Ниночка справедливо рассудила, выгуливая пса вечерами, отдавая ему утренние прогулки. Ему очень не хотелось сейчас выходить на улицу, но сделать это придется. Сявочка уже скребет входную дверь и легонько интеллигентно поскуливает.

Игорь Васильевич натянул спортивные штаны, легкий джемпер, поверх – серую ветровку, предназначенную исключительно для собачьих прогулок, обул недорогие кроссовки, на голову надел вязаную шапочку, тоже серенькую, чтобы с курткой сочеталась. Прицепил к ошейнику поводок, намотал его на руку и вопросительно уставился на дверной проем, ведущий в узкий коридор.

Ниночка появилась через мгновение. Милая, румяная, в легком домашнем халатике и переднике, значит, уже хлопочет с завтраком.

– Что у нас сегодня на завтрак? – Игорь Васильевич вымученно улыбнулся.

Его что-то познабливало сегодня. То ли вирусную инфекцию подхватил, отстояв вчера на почте очередь среди чихающих и сопливившихся пенсионеров. То ли в форточку надуло, ему вчера лень было вылезать из-под одеяла и прикрывать ее. То ли просто не выспался.

– На завтрак у нас, Игореша, творожный пудинг, омлет с курочкой, овощной салатик, клубничный йогурт, кофе, булочки на кефире, – с удовольствием перечислила Ниночка.

– О, отлично, – хотел было оживиться Игорь Васильевич, но озноб не позволил, заставив поежиться.

– Что-то не так, Игореша? – мгновенно уловила Ниночка, как он зябко повел плечами.

– Да нет, нет, все нормально. Что-то знобит просто. Может, простыл? – Он шагнул к двери. – Ты мне еще, дорогая, чая липового завари, хорошо?

– Хорошо, Игореша, хорошо, – закивала Ниночка, тут же сняла с вешалки большущий шарф и смастерила из него на его шее громоздкую петлю. – Так вот… Так вот будет лучше, а то вся шея наружу. Ну все, идите, любимые мои…

И он вдруг так растрогался этой незамысловатой заботе, что потянулся к жене, прижал крепко-крепко, вдыхая ее запах – запах ароматизированного талька для тела, мыла и увлажняющего крема для лица. Она так пахла всегда и в молодости, и сейчас, и ему это очень нравилось.

– Что это с тобой, милый? – Ниночка обеспокоенно завозилась в его объятиях. – Все хорошо?

– Все отлично, – проговорил Игорь Васильевич и совершенно по-юношески поцеловал жену взасос.

– Ух ты! – воскликнула она, отступая через минуту. – Ты прямо… Прямо молодец еще у меня! Все, все, иди… А то Сявочка заждался…

Они вышли из квартиры, по обычаю не хлопнув дверью, а осторожно ее прикрыв. Был ранний час, и ни к чему было тревожить соседей. Спустились в лифте на первый этаж, вышли на улицу. И тут озноб просто свел ему лопатки.

На улице было отвратительно. Молочно-серый туман аккуратно выстилал весь двор, повисая ледяными каплями на перекладинах турника на спортивной площадке, стекла машин будто покрылись мелкими волдырями, а под ногами неприятно почавкивало, когда они с Сявочкой двинулись на лужайку за детской площадкой.

– Малыш, давай мы сегодня недолго? – попросил собачку хозяин, наклоняясь и отстегивая поводок. – Что-то нехорошо мне.

Сявочка глянул на него умными грустными глазами, тихонько тявкнул, видимо обещая, и тут же умчался в самые дальние кусты сквера.

– Что ты будешь с ним делать! – воскликнул вполголоса Игорь Васильевич. – Сколько раз просил не бегать туда! Ну сколько раз просил…

Дальними кустами сквера венчался глубокий котлован, оставленный когда-то строителями. Строители, видимо, считали, что кустарник способен остановить разрушительные почвенные процессы, а заодно должен был выполнять и эстетические функции. Кустарник разрастется вширь и ввысь, скроет от взгляда глубокую страшную яму, а со временем, может, зарастет и дно.

Но кустарник, как заговоренный, не разрастался. Он торчал на краю хилыми ветвями всего лишь в полметра высотой. И шире со временем не становился, и корни свои категорически не желал пускать в заваленную строительным мусором яму. Сявочка туда бегал крайне редко. Если только там у него случались свидания. Сегодня, что странно, больше собачников не наблюдалось, а собачка туда побежала. И мало того, ее пушистый хвостик тут же исчез в оголившихся ветках, а звонкое потявкивание, переросшее в странный восторженный визг, вдруг смолкло.