Мегрэ в Нью-Йорке - Жорж Сименон Страница 10

— Принимая во внимание, что мысли вашего сына заняты одним-единственным человеком, то есть его отцом, принимая во внимание, что приехал он в Нью-Йорк, не предупредив вас… По крайней мере, я так думаю…

Сомневаться не приходилось — это колкость.

— …есть все основания предполагать, что он получил о вас тревожные известия. Остается узнать, что внушило ему тревогу. Не кажется ли вам, господин комиссар, что проблема заключается именно в этом? Будем рассуждать логично. Вы обеспокоены труднообъяснимым исчезновением молодого человека в момент прибытия в Нью-Йорк. Не будучи сведущим в вопросах сыска, руководствуясь элементарным здравым смыслом, я утверждаю: как только мы узнаем, кто спровоцировал поездку Жана Мора в Нью-Йорк, другими словами, кто дал ему телеграмму — какую точно, не знаю, но явно о том, что его отцу грозит опасность, ведь иначе ему не надо было бы ехать в сопровождении, простите, полицейского, — так вот, как только это будет установлено, будет нетрудно узнать и о том, кто заставил его исчезнуть…

Во время этой тирады Маленький Джон подошел к окну, сел и, отодвинув занавеску, уставился на улицу. Силуэт его был так же резок, как черты лица. Мегрэ поймал себя на мысли: «Кларнет? Скрипка?.. Которым из двух J был этот человек в давнем бурлескном номере?» — Должен ли я расценивать ваше молчание, господин комиссар, как отказ отвечать?

— Я предпочел бы поговорить с господином Мора наедине, — наугад бросил Мегрэ.

Тот вздрогнул и повернулся к нему:

— Я как будто уже сказал вам, что вы можете говорить в присутствии Мак-Джилла.

— В таком случае прошу извинить, если я ничего не скажу.

Тем не менее Мак-Джилл не собирался уходить. Он остался и чувствовал себя уверенно, как человек, который знает свое место.

А не потерял ли Маленький Джон хладнокровие? В его ледяных глазах появилось что-то похожее на раздражение — и не только на раздражение.

— Выслушайте меня, господин Мегрэ. С этим надо кончать. Будете вы говорить или не будете, мне все равно: что бы вы ни сказали, меня это мало интересует. Мальчишка, которого что-то напугало, побежал к вам, и вы очертя голову бросились в авантюру, в которой делать вам нечего. Этот мальчишка — мой сын. Он несовершеннолетний. Если он и исчез, то это касается только меня, и если я обращусь куда-то с просьбой его разыскать, то лишь в полицию этой страны. Мы не во Франции, и, пока здешние порядки не изменились, мои разъезды никого не касаются. Лезть в свои дела я никому не позволю и, если понадобится, сделаю все необходимое, чтобы заставить уважать мою полную и абсолютную свободу. Не знаю, выдал ли вам мой сын аванс. Если он об этом не подумал, скажите, и мой секретарь вручит вам чек для покрытия расходов на возвращение во Францию.

Почему он метнул беглый взгляд на Мак-Джилла, как бы спрашивая у него согласия?

— Я жду вашего ответа.

— На какой вопрос?

— О чеке.

— Благодарю вас.

— Еще одно слово, с вашего разрешения. Разумеется, вы имеете полное право жить в этом отеле сколько вам угодно — я здесь такой же постоялец, как и любой другой. Но, надеюсь, вам будет достаточно, если я скажу, что мне было бы чрезвычайно неприятно встречаться с вами в холле, коридорах или лифтах. Всего хорошего, господин комиссар.

Мегрэ, не вставая, неторопливо выбил трубку в пепельницу, стоявшую на круглом столике на одной ножке, который находился рядом с креслом. Потом достал из кармана другую, холодную, набил ее и, поглядывая на собеседников, раскурил.

Только после этого он поднялся. Встав, он словно вырос и выглядел куда выше и массивнее, чем был на самом деле, — Всего хорошего, — просто сказал он, но голос его прозвучал так странно, что разрезной нож внезапно сломался в руке Маленького Джона.

Казалось, Мак-Джилл хочет что-то сказать, помешать комиссару уйти сразу, но Мегрэ спокойно повернулся, открыл дверь и пошел по коридору.

Только в лифте к нему вернулась головная боль, а вчерашнее виски напомнило о себе приступом тошноты.

— Алло! Капитан О'Брайен? Это Мегрэ.

Он улыбался. Он курил трубку короткими затяжками и разглядывал несколько выцветшие обои в цветочек, которыми были оклеены стены номера.

— Что?.. Нет, я уже не в «Сент-Рейджи»… Почему?.. По многим причинам; главное потому, что я чувствовал себя там не очень уютно. Вы меня понимаете?.. Тем лучше… Да, в другой гостинице… «Бервик»… Не знаете?.. Я не запомнил номер улицы… У меня всегда была плохая память на цифры, и мне ужасно надоели ваши нумерованные улицы. Разве нельзя было назвать ее улицей Виктора Гюго, улицей Пигаль, улицей Президента или еще как-нибудь? Алло! Вам виден Бродвей?.. Где-то здесь поблизости есть кино под названием «Капитолий». Это не то первый, но то второй поворот налево. Маленькая гостиница, не слишком роскошная, и я сильно подозреваю, что здесь, в основном, снимают комнаты на ночь… Что вы сказали?.. Ах, в Нью-Йорке это запрещено? Тем хуже!

Он был в хорошем, даже веселом настроении просто так, без причины; возможно потому, что здесь царила привычная для него атмосфера.

Прежде всего, ему был по душе этот шумный, чуть даже вульгарный уголок Бродвея, напоминавший одновременно и Монмартр, и Большие Бульвары. Регистрационное бюро в гостинице выглядело почти убого, и здесь был всего один лифт. А портье был хромой и очень симпатичный.

В окне вспыхивали и гасли огни рекламы.

— Алло! О'Брайен?.. Представьте, вы мне опять нужны. Не пугайтесь! Я глубоко уважаю все свободы свободной Америки. Что?.. Нет, нет. Уверяю вас, что к иронии я вообще не склонен… Представьте себе, что я тоже хочу прибегнуть к услугам частного детектива.

На другом конце провода капитан задумался, не шутит ли Мегрэ, и, услышав недовольное ворчание, счел за благо разразиться хохотом, — Не смейтесь. Я говорю совершенно серьезно… И у меня есть детектив. Я хочу сказать, что один такой со второй половины дня ходит за мной по пятам… Нет, дорогой друг, я вовсе не обвиняю полицию. Я говорю о том самом Билле, о котором рассказывал вечером… Да, да, тот самый, что похож на боксера, со шрамом на подбородке, — вчера он сопровождал нас с Мак-Джиллом в наших странствиях по Нью-Йорку… Ну да, он все время торчит здесь, с той только разницей, что, как слуги старых времен, ходит за мной на расстоянии десяти метров. Высунувшись из окна, я наверняка увидел бы его у дверей гостиницы… Нет, он прячется. Ходит за мной, и все. У меня даже создалось впечатление, что он немного смущен и порой ему хочется со мной поздороваться. Что?.. Зачем мне детектив? Смейтесь сколько угодно. Я понимаю, что это забавно… Тем не менее в вашей чертовой стране не желают понимать мой английский, так что я должен по несколько раз повторять одно и то же, да еще пояснять свою мысль жестами. Я был бы не против, если бы кто-нибудь помог мне в расследовании, которое я намерен начать. Главное, умоляю, чтобы ваш человек говорил по-французски! У вас есть кто-нибудь на примете?.. Будете звонить?.. Да с сегодняшнего вечера… Я в форме, несмотря на ваше виски. Правда, новую жизнь в «Бервике» я начал с того, что часика два соснул… В каких кругах я собираюсь вести расследование? Думаю, догадываетесь… Ну да… Именно… Жду вашего звонка… До скорого…