Закон негодяев - Чингиз Абдуллаев

В горах иногда кажется, что время может останавливаться. Запрошедшие тысячи лет здесь не произошло видимых изменений. На склонах холмовпо-прежнему ходят стада баранов и коз, пытаясь найти среди этих громадныхвалунов сочную зеленую траву. По-прежнему так же неистово светит солнце, словнособирающееся спалить эти горы и его обитателей в дневные часы. И так женеприятно завывает ветер в ночи, словно предупреждая людей о возможномпоявлении волков. И все.

Такие же черноусые пастухи в огромных бараньих тулупах всопровождении громадных собак, охраняют свои стада, зачастую обходясь лишьсобственными руками и неизменным большим ножом, висящим по традиции на левомбедре. У некоторых пастухов встречаются старые винтовки, чудом сохранившиеся толи с начала этого века, то ли с конца прошлого. И это, пожалуй, единственноедостижение цивилизации, все-таки добравшееся до этих гор. Пастухи или чабаны,как их называют в этих горах, по-прежнему обходятся своими запасами, тойнеприхотливой пищей которую им посылает Бог в этих горах. И они вполнесчастливы и довольны своей размеренной жизнью, своим так по-мудрому устроеннымбытом.

В этот день старый Курбан поднялся чуть позже обычного.Солнце, уже полностью появившееся из-за гор, освещало всю небольшую горнуюдолину, где они нашли вчера долгожданный корм для своих баранов. В стаде,доверенном Курбану его односельчанами, насчитывалось более тысячи голов баранови почти две сотни ягнят. Хвала Аллаху, им удалось обойти враждующие сторонывнизу и увести свое стадо от начинавшегося обстрела. Курбан знал, как сильномогут повлиять на самочувствие его подопечных эти артобстрелы, так нервирующиебаранов. Когда три года назад они попали под обстрел и потеряли всего пятьбаранов, ему казалось, что худшее позади. Но лишь осенью он понял, какошибался. Вместо ожидаемого приплода в триста ягнят они не получили дажеполовины. Курбан съел за свою долгую жизнь несколько тысяч баранов, примернополовину из них он зарезал собственными руками. И никогда не думал, что у этихспокойных, доверчивых животных могут быть нервы. Где они располагались, он незнал — может, в сердце, а может, в голове. Хотя из внутренностей баранов ониготовили отличное блюдо, называемое джиз-биз, а голову барана умудрялисьотваривать вместе с языком и глазами, подавая как деликатес. И нигде не былоникаких нервов. Так казалось ему до того артобстрела. После него он думал ужеиначе, понимая, что эти проклятые нервы все-таки где-то существуют. И хотяверить в душу барана было кощунством и богохульством, он иногда ловил себя намысли, что разговаривает со своими подопечными, как с малыми детьми.

По городским понятиям он был очень старый человек, ему шелуже восьмой десяток. По понятиям гор это был зрелый возраст мужчины. Его соседПири только женился в семьдесят два, а через девять месяцев у его сорокалетнейжены уже пищал на руках младенец, сын Пири. В горах все относительно.

Стариками здесь называли людей, перешагнувших столетнийрубеж. А в семьдесят лет здесь еще можно было стать отцом и сохранить почти всезубы во рту. Может, помогала горная вода, так обжигающая зубы, когда онполоскал рот по утрам. Здесь никогда не слышали про зубные щетки и новые пасты,сохраняющие зубы от всевозможных болезней. Однако многие жители окрестных селмогли похвастаться крепкими зубами почти до самой смерти.

Курбану обычно помогал его внук, три года подряд выходившийс дедом в горы. Но в этот год внука пришлось отослать в дальнее горное селение.Из райцентра стали приезжать люди, требовавшие, чтобы внук Курбана явился ввоенкомат. А это очень не понравилось старику. Защищать родину было святымделом каждого мужчины в семье Курбана. Его брата убили в Белоруссии, сам онучаствовал в войне против Японии и даже сумел побывать в Порт-Артуре. Но еговнук уже был в армии, уже отслужил положенные два года еще тогда, когда былаединая армия и большая страна. Теперь внука хотели забрать в местную армию уженебольшой страны. Если вспомнить, что сын местного военкома, которому шелдвадцать пятый, до сих пор не был в армии, если вспомнить, что дети местногоглавы районной администрации давно уехали из республики и по слухам жили где-тов Турции, если вспомнить, что сын прокурора открыл магазин и разъезжал порайцентру на немного побитой, но все-таки иностранной машине, старый Курбан былпо-своему прав. Он не хотел посылать внука вместо этих бездельников второй разв армию. И на семейном совете было принято решение отправить парня в Казахстанк родственникам. Теперь Курбану помогал совсем молодой соседский сын Али,которому шел лишь пятнадцатый год. Но в горах время — понятие субъективное, ипо горским законам он был уже мужчиной, способным помогать Курбану в еготрудном деле.

Али уже кричал на отставших баранов, пытаясь собрать их вболее упорядоченную массу. Курбан прошел к роднику, умылся, прополоскал рот, привычнопоблагодарил Аллаха за хороший день и, надевая на ходу свою огромную бурку изовечьей шерсти, поспешил на помощь Али. Нужно было собрать все стадо в одноместо под охрану трех огромных собак, так точно понимавших Курбана и словносоставлявших с ним единое целое. Только затем можно было садиться завтракать.

Они уже заканчивали завтрак, по традиции почти неразговаривая друг с другом, когда зоркий глаз Али заметил на ближнем склонесоседней горы цепочку людей с рюкзаками.

— Кажется, чужие, — тревожно сказал он, всматриваясь вдаль.Курбан не испугался. Пугливых чабанов в их селении просто не было. Но онвстревожился.

Внизу шла война, и это вполне могли оказаться солдаты другойстороны. И тогда на пощаду рассчитывать не приходилось.

— Уходи в сторону камней, — показал он Али, — если со мнойчто-нибудь случится, приведешь стадо обратно в селение сам.