Универсальный солдатик - Андрей Ильин

Шкаф плыл, мягко покачиваясь, словно пассажирский лайнер на океанской волне. Вверх — когда машина шла по автобану вверх, вниз — когда съезжала вниз...

“Хорошие дороги, ни тебе ухабов, ни тебе ям, — думал Иван Иванович. — И как они только умудряются без ям?..

И шкафы хорошие. Просто отличные шкафы. У нас таких не делают”.

По шкафам Иван Иванович был большой специалист. Особенно что касается их внутреннего устройства.

Наши шкафы дрянь — тесные, еле-еле развернуться, и пахнут специфически — пылью, нафталином и старыми носками. А у этих!.. У этих шкафы благоухают натуральным деревом и добротной одеждой. И не в пример нашим просторные, хоть вставай, хоть ложись в полный рост, хоть гопака танцуй. Живут же люди...

Плавно — вверх...

Плавно — вниз...

Плавно — вверх...

Потом долго-долго — вверх. И долго-долго — вниз. Как будто шкаф через горы переваливает.

А и переваливает, штопором ввинчиваясь в Альпийские серпантины и так же, по спирали, сваливаясь в ущелья...

Плывет платяной шкаф по просторам Европы, преодолевая горные массивы и водные преграды, пересекая границы кантонов и государств. Сидит в шкафу единственный его пассажир — некто Иванов Иван Иванович, мучимый сомнениями, неясными предчувствиями и морской болезнью.

Вверх...

Вниз...

Страх сжимает сердце, тошнота подкатывает к горлу.

Темно в шкафу — хоть глаз выколи. Темно будущее.

Что-то будет?..

Остановка. Но по какой причине остановка — не понять. Ничего не слышно, ничего не видно. Может, водитель на стоянку встал до ветру сбегать. Может, его ихнее ГАИ остановило.

Опять поехали...

Вверх...

Вниз...

Потом — ровно-ровно, как по скатерке, без подъемов, поворотов, ускорений и торможений. Не понять, то ли едешь, то ли на месте стоишь. Потому что автобан...

И от тишины, от темноты и кажущейся неподвижности все более млеет пассажир шкафа, клюет носом, погружаясь в дрему, И мнится ему, что сидит он не в этом, а совсем в другом шкафу. В более тесном и захламленном. В том первом шкафу, куда его упрятала бывшая его любовница, когда ей в дверь стал барабанить еще один ее ухажер. И вот-вот вслед за ним и по его душу должны вломиться в квартиру вооруженные люди, а потом другие... И начнется такая пальба, что шальные пули застучат по шкафу, выбивая в его стенках светящиеся точки и многоточия. И никто не уцелеет. Никто, кроме Ивана Ивановича.

И потому хочется бежать сломя голову не важно куда, важно — подальше от этого треклятого шкафа. Но лучше не бежать, потому что от этого не станет лучше, станет хуже. О чем Иван Иванович смутно догадывается, потому что уже убегал и по причине этого попал в такой переплет, что лучше бы ему в том шкафу всю жизнь сидеть!

Вот сейчас, сейчас, через секунду, в дверь постучат, и начнется кошмар!..

Машина повернула, остановилась на светофоре. Тронулась. Остановилась еще раз...

Иван Иванович проснулся.

Нет, это, слава Богу, не тот шкаф, это другой шкаф. И никто стрелять не будет. По крайней мере сейчас. Хотя не исключено, ото будет потом...

Вверх...

Вниз...

Вверх...

Вниз...

Тишина и мрак. И не понять, где сон, где явь. И не посчитать, сколько прошло времени. И не узнать, куда его везут...

И снова наплывают картины недавнего прошлого — он в тире с винтовкой с оптическим прицелом пытается попасть в мишень, но промазывает даже в заднюю стену. И он с той же винтовкой на крыше дома выцеливает какого-то человека и попадает ему точнехонько в лоб, хотя не попадает в стену тира и стреляет холостыми патронами...

Сон... Абсурд... Хотя на самом деле никакой не абсурд, а его недавняя жизнь...

Остановка.

Плавный рывок вперед.

И снова остановка. На этот раз, похоже, окончательная.

Машина сдала назад, дрогнула — по-видимому, кто-то открыл борт. Тяжело затопали шаги. Шкаф качнулся и поднялся в воздух.

Теперь он уже не напоминал пароход, теперь напоминал авиалайнер. Шкаф резко набирал высоту, кренился, закладывая виражи, проваливался в воздушные ямы и наконец пошел на посадку.

Глухо стукнули о пол ножки.

В замке прокрутился ключ. И дверцы шкафа распахнулись. — Станция конечная. Просьба освободить вагоны, — весело сказал кто-то по-русски.

Иван Иванович с опаской выглянул из шкафа. Увидел просторную комнату и в квадратном проеме огромного, в полстены окна увидел непривычный глазу россиянина пейзаж — ухоженные домики, выложенные чем-то белым дорожки, ровно подстриженные клумбы и чистенькие, без дыр и надписей заборы.

Европа...

В комнату вошел хорошо одетый мужчина.

— Здравствуйте.

— Здрасьте... — неуверенно ответил Иван Иванович.

— Извиняюсь за столь экзотический способ передвижения, но здесь мы не дома, приходится подстраховываться. Особенно после того, что вы здесь натворили...

— А что я натворил? — не понял Иван Иванович.

Мужчина вытащил из кармана газету, перегнул на нужной странице.

— Полюбопытствуйте.

— Я не знаю языков, — извинился Иванов. Мужчина с интересом взглянул на него и вытащил очки.

— Здесь написано, что известный в криминальных кругах России маньяк убил в Швейцарии четырех человек и ранил двух и теперь разыскивается Интерполом... Вот его фото. Ваше фото.

На странице был напечатан потрет Ивана Ивановича, взятый с российских стендов “Их разыскивает милиция”. Портрет был изъят из личного дела, был переснят и отретуширован милицейским фотографом и потому выглядел довольно зловеще.

— Но это не я! — почти закричал Иван Иванович.

— Здесь не вы? — спросил мужчина, показывая на фото.

— Нет, здесь — я. А остальное не я.

— Что не вы?

— Убивал не я.

— А кто тогда?

— Не знаю. Я же уже говорил! Сколько раз говорил!.. Когда я забежал в кусты, там были какие-то люди в масках. Они взяли у меня пистолет и стали стрелять. И, наверное, попали.

— А первых двух? Тех, что в живот и в руку.

— Первых? Да, первых я, — обреченно вздохнул Иванов, припомнив, как он со страху довольно удачно выполнил выученное ранее упражнение. — Но я не хотел! Честное слово! Это вышло совершенно случайно!