Черные комиссары - Богдан Сушинский Страница 97

– Просто он назвал бы все это «штабной дикостью» и впервые за все время нашего знакомства оказался бы прав. А если серьезно… Ответьте штабу флота, пусть все-таки присылают тысячу своих краснофлотцев. Я по частям, отдельными подразделениями стану вооружать их винтовками своих десантников, поскольку трофейных у меня маловато, и водить в контратаки, дабы добывали себе трофейное оружие в бою.

Щедров дипломатично помолчал, а затем со свойственной ему адъютантской мудростью объявил:

– Зато сегодня, комендант, вам подбросят боеприпасов и продовольствия. Вплоть до командирских «НЗ» спирта. Лично позабочусь, чтобы снабженцы наши не поскупились.

– Что касается меня, то я могу не «поскупиться» разве что на шестерых раненых и тела двух убитых. Их надо срочно переправить на ваш берег.

– Убитых-то зачем переправлять? До сих пор вы хоронили их на плацдармах.

– Чтобы живые знали, что в случае чего хоронить их станут на своей родной земле, а не на чужбине.

– Тоже верно, – тяжело вздохнул адъютант. – В своей родной земле – оно как-то по-людски. Хоть мы и партийно-безбожные, а все-таки… христиане.

В последующие дни румынские батареи, сменяя друг друга, обстреливали мыс Сату-Ноу с таким остервенением, словно артиллеристы получили приказ стереть его с лица земли как памятник национального позора. И лишь девятого июля утром наступило некое орудийное затишье, во время которого Гродов мог наблюдать в бинокль, как к северо-западу от мыса, у селения Чаталкьой, и к юго-востоку, по линии плавней, накапливается пехота противника.

Но как раз во время этого затишья последовал «удар в спину» со стороны своих же. Как только связистам удалось обнаружить в прибрежных камышах и срастить концы разорванного снарядом кабеля, на связь тут же вышел начальник штаба флотилии Григорьев.

– Мы отслеживаем обстановку в районе и мыса Сату-Ноу и Тульчи, – произнес он, даже не поздоровавшись и явно давая понять, что доклада от коменданта плацдарма не требуется. – Так вот, слушайте меня внимательно, капитан Гродов. Полчаса назад со мной связался начальник штаба стрелкового корпуса полковник Рыбальченко. Он официально уведомил командование флотилии, что все остававшиеся на дунайском рубеже сухопутные части отходят, ставя, таким образом, нашу флотилию перед необходимостью удерживать этот рубеж собственными силами. Все стрелковые подразделения направляются на «степной» фронт, чтобы прикрывать приморскую часть по линии Рени – Болград – берег Днестровского лимана.

– Это какими такими «собственными силами» нам велено держаться? – вновь сорвался комбат. – Силами полка морской пехоты, который пока что не только не перебросили сюда из Севастополя, но даже не вооружили?

Начштаба выдержал небольшую паузу, покряхтел так, словно копировал дипломатическое кряхтение своего патрона-командующего, и как можно спокойнее произнес:

– Командование флотилии понимает сложность вашего положения, комбат. Но положение на Южном фронте таково, что командир стрелкового корпуса всерьез опасается, как бы его части не оказались в окружении, отрезанными от своих.

– Пусть перебрасывает их к Дунаю. Будем контролировать оба берега, поддерживая связь со своими через устье реки. Причем предлагаю это без какой-либо иронии. Рени пришлось бы при этом оставить, чтобы уменьшить протяженность фронта, а реку, ниже по течению, основательно заминировать. Имея поддержку бронекатеров и береговых батарей, мы способны держаться здесь до глубокой осени.

– Я знаю, что о твоем авантюрном безумстве, Гродов, уже ходят легенды. Однако оно далеко не всем понятно, а главное, не всем доступно.

– Это не безумство, а жесткий командирский расчет. В нашем распоряжении резервы нескольких городов и сел, река и более сотни боевых плавсредств – с их орудиями, пулеметами и автономностью существования. Разве в степях, где приходится окапываться в эти дни полевым стрелкам, условия для обороны более приемлемы? Так почему бы нам не создать здесь некий дунайский укрепрайон?

Логика комбата вновь заставила Григорьева задуматься. А ведь десантник прав: достаточно удерживать линию фронта хотя бы в пределах трех-пяти километров от реки и можно сковывать значительные силы противника, отвлекая их от натиска на Одессу и Николаев.

– Жаль, что мы не позаботились о создании подобного укрепрайона раньше, – вздохнул он.

– Но что мешает создать его сейчас? Позиции у нас все еще прочные; авиаподдержкой и поддержкой корабельной артиллерии нас можно обеспечить…

– Хватит фронтовых грез, капитан. Правда жизни слишком сурова, чтобы предаваться им. Не исключено, что в ближайшие дни части корпуса вообще отойдут к Днестру. Во всяком случае, мы уже получили упреждающий приказ прикрывать отход сухопутных частей на всем протяжении дунайского участка границы.

Капитан второго ранга многозначительно умолк, предоставляя коменданту возможность осмыслить услышанное.

– Тогда не совсем понятно, какими это силами ваша флотилия, лишенная пехотной поддержки, способна удерживать сотни километров речного и сухопутного рубежей?

– Этим вопросом мы как раз и задавались только что с командующим.

– И получается, что для вас этот приказ командира стрелкового корпуса означает…

– …Что сегодня вечером мы должны незаметно снять с мыса стрелковый батальон капитана Хромова. На мысе остаются только твой батальон и отдельная рота морской пехоты Кощеева.

– Вернее, то, что осталось от моего десантного батальона и роты морских пехотинцев, – жестко уточнил Гродов.

– Однако снимать весь десант мы не имеем права, – Дмитрий почувствовал, как голос начальника штаба дрогнул, и, чтобы восстановить его сухость, тому пришлось артистично кряхтеть и прокашливаться. Причем в кряхтении своем Григорьев явно, хотя и невольно, не замечая этого, подражал контр-адмиралу. – Если бы мы решились на это, мы уже не смогли бы увести суда не только из ренийского порта, но и отсюда, из основной базы. Противник просто не позволил бы нам уйти без серьезных потерь.

– Оно и понятно, – посочувствовал начальнику штаба Гродов, забывая, что его оставляют на чужой земле в ипостаси смертника. Или жертвенного барана – это уж кому как. И все же… Не хотел бы он оказаться сейчас на месте этого капитана второго ранга – с его штабной картой и с его грузом ответственности.

– Тем более что у селения Переправа, неподалеку от Вилково, румыны и так уже ждут нас с мощной восьмиорудийной батареей. И что в озере Кагул нам уже пришлось затопить два сильно поврежденных тральщика и такой же бронекатер из ренийской группы судов. Пусть полежат там до лучших времен.

Гродов мельком взглянул на лежавшую рядом с керосинкой карту. Он знал, что на Кагуле, как и на прочих больших, соединенных с рекой проливами, придунайских озерах – Кугурлуй, Ялпуг и Котлабух, катера флотилии не базировались. Но мысль припрятать на дне поврежденные суда капитану понравилась. Не исключено, что в них придется затапливать и остальные катера флотилии, если ей окончательно перекроют выход в море.