Молчание солдат - Сергей Самаров Страница 72

– Вот. – Раундайк показывает пальцем. – И здесь тоже... И здесь... По крайней мере, три следа. Это сапоги, а не башмаки. И не солдатские сапоги. Носок узкий. И отпечаток. Подошва странная.

– Арабские сапоги, – подсказывает Аббас. – Я видел такие следы. Арабы, которые не наемники, такие носят. С калошами. К Руслану Ваховичу приезжали...

Дукваха рассматривает долго. Потом поднимается, раздумывая, к другим следам проходит, здесь уже смотрит не наклоняясь – наклон обошелся ему сильным головокружением.

– Да... Федералы минометы с собой не носят. Вот, – показывает он пальцем. – Миномет ставили. Один устал, другому передал. Это свои. Но... Но здесь никого больше не должно быть.

Он вытаскивает карту из-за пазухи. Осторожно вытаскивает, чтобы раненое плечо не потревожить. Аббас помогает эмиру развернуть ее. Смотрят вместе, вчетвером.

– Никого не должно быть, – повторяет Дукваха. – Но есть. А если есть, то на счастье нам, потому что нас, думаю, поджимают, а у нас и отстреливаться нечем... Вперед, надо их догнать!

След отряда, состоящего из двух джамаатов, придает беглецам силу и надежду. И, словно подтверждая право на надежду, из-за дальних гор, из-за хребта, вдоль которого они идут, выходит солнце, обещающее ясный день. Значит, пурга свернула в сторону.

* * *

По проторенной дороге, даже не по тропинке, идти несравненно легче, чем по снежной целине, и это даже при том, что дорога начинает становиться заметно круче. Но направление пути определяется легко – два случайно попавших сюда джамаата идут, несомненно, в сторону лагеря Руслана Ваховича Имамова. Да туда, если прикинуть, все местные дороги сейчас ведут. И дороги эти проложены за последние несколько лет. Раньше только пастухи со своим скотом посещали такие далекие горы, теперь же здесь стабильно пролегают пути уходящих на зимний отдых боевиков и преследующих их федералов.

– Внимание! Нас заметили, – предупреждает Раундайк. Он опять оказывается хорошим разведчиком.

– С чего ты взял? – спрашивает Дукваха. Голос эмира стал совсем хриплым и плохо узнаваемым. Силы, должно быть, его уже покинули, но осталась воля, которая и переставляет непослушные ноги.

– Блеснуло что-то на том перевале... Там засада...

– Может, бинокль? – предполагает Николай.

– Мы на солнце идем, – укоризненно говорит Аббас. Как бинокль может блеснуть, если на нас смотрят с той стороны?

– Какая-нибудь железка. Пряжка... Нож... – предполагает Раундайк. – Они поставили на перевале засаду. Ждут. Поторопимся...

Но прибавить скорость трудно. Дукваха еле ноги переставляет и голову почти не поднимает. Тем не менее через десять минут беглецы добираются до небольшого перевала, который им никак не миновать.

– Стоять! – звучит команда. – Оружие в снег...

Из-за камней выходят шестеро боевиков.

– Ха-ха! Я этих парней, кажется, знаю, – говорит один. – По крайней мере, двоих... Вот уж хорошая, очень хорошая встреча. И кстати. Попутчики подвернулись... Оружие в снег, вам сказано! И не суетиться под клиентом.

Для наглядности следует удар прикладом по рукам Раундайку, который запутался в ремне своей винтовки.

* * *

Уж чего-чего, а такой неприветливой встречи среди своих четверо беглецов никак не ожидали. Аббас держит голову гордо и в негодовании поднятой, Дукваха совсем опускает свою. И даже стоит еле-еле. Немудрено с таким ранением... Как только он сумел пройти в высоком темпе довольно приличное расстояние – остается лишь удивляться. Но здесь его хотя бы перевязывают по всем правилам. Среди бойцов джамаатов оказывается врач-араб.

У пленных отбирают оружие, несмотря на то, что патронов у них нет, и даже ножи забирают. Сажают в середину бивуака. Часового, правда, не выставляют. Но куда здесь сбежишь? Сами сказали, что узнали, но тогда почему такая враждебность? Аббас совсем не понимает ситуацию. Но терпеливо ждет прояснения.

По одному их подзывают для беседы. Первым разговаривают с Дуквахой. О чем говорят – разобрать трудно. Командует джамаатами седой араб с точеным лицом. Он же допрос проводит, сидя в снегу. Задает вопросы, сесть Дуквахе не предлагает, хотя видит его состояние. Потом знак рукой делает, и Дукваху отводят в сторону, но не туда, где остальные. Зовут Раундайка. С Раундайком разговаривают очень долго. Европейская внешность араба, видимо, смущает. Но после разговора журналисту отдают его рюкзак. Он проверяет свой ноутбук, которым очень дорожит. Раундайка не провожают в сторону. Он сам отходит, но опять не к Николаю с Аббасом. Николая зовут. С этим разговор короткий. Короткие вопросы и короткие ответы. Странно, но наемнику возвращают автомат и дают патроны. Николай садится в стороне и набивает патронами спаренные рожки. Дуквахе патроны не предложили. Должно быть, потому, что раненый... Аббаса зовут. И подталкивают в спину, чтобы поторапливался.

– Говорят, ты воспитанник эмира Имамова? – спрашивает араб на хорошем чеченском языке.

– Я, эфенди [19], воспитанник детского дома. – Аббас старается говорить с немолодым арабом уважительно. – Когда попал в отряд к Руслану Ваховичу, он отнесся ко мне как отец. И учил воевать, как подобает каждому правоверному мусульманину. Учил, как отец учит своего сына...

– Ты любишь своего воспитателя?

– Я отношусь к нему с большим уважением.

– А он как к тебе относится?

– Думаю, и он имеет право считать, что не зря потратил на меня время.

– Когда эмир Имамов уходит из лагеря?

– Должен сниматься в шестнадцать часов. Через сутки он планирует быть в Грузии... Советую вам поторопиться, если хотите успеть с ним.

Араб смотрит на Аббаса с насмешкой:

– Где твои дневники?

– Дневники? – удивляется Аббас. – Я, к сожалению, потерял их вместе с рюкзаком во время боя... А зачем вам мои дневники?

Он умышленно не уточняет, где оставил последнюю тетрадку дневника, чтобы не подставлять под непонятную еще опасность Анвара. А что опасность от этого араба исходит, Аббас уже чувствует по взгляду командира отряда.

– Ладно, – араб поднимается во весь рост и оказывается очень высоким, хотя и костлявым, – мы посмотрим, насколько ты дорог Имамову. Мы поведем тебя к нему. Эй, там... Наденьте на него наручники!

Аббас по-прежнему не понимает, что происходит, делает шаг назад, но его берут под руки с двух сторон и тут же защелкивают на запястьях стальные наручники. Он смотрит в сторону Дуквахи. Дукваха тоже встал, собираясь шагнуть в сторону Аббаса, но и самого Дукваху также берут под руки. Сопротивляться раненый эмир не может, и через несколько секунд его руки тоже скованы наручниками. Оба они – пленники.

– В дорогу! – командует араб. – Нам осталось пройти совсем немного. Через час будем на месте... Аллах Акбар! [20]