Лучше быть святым - Чингиз Абдуллаев

Он почувствовал ведущееся наблюдение каким-то шестымчувством профессионала. Внешне все было спокойно, но тяжелый взгляд на затылкеон ощущал почти физически, подсознательно отмечая и регистрируя каждую деталь всвоем окружении.

Во дворе все было как обычно. У пожарной лестницы двоеребятишек играли в мяч, на ближней скамейке беседовали давно знакомые старушки.Его автомобиль стоял третьим в первом ряду. Но сегодня ему определенно что-тоне нравилось. Что-то такое произошло, нарушив общую картину городского двора.Замедлив шаг, он все-таки огляделся. Никого не было видно, Однако из оконсоседнего дома за ним определенно наблюдали, в этом он был убежден абсолютно.Причем, наблюдал профессионал, сумевший выбрать такое, укрытие. Сентябрьскоесолнце было достаточно сильным, чтобы отражаясь в стеклах соседнего дома, битьему прямо в глаза, не давая возможности разглядеть находящегося или находящихсяна лестнице наблюдателей…

Он еще раз осмотрелся. Все-таки что-то его беспокоит. Новнешне все на месте, все как обычно. Он медленнее обычного подошел к своемуавтомобилю. Его «шестерка» стояла на обычном месте. Вчера он сам поставил здесьавтомобиль, и теперь безошибочно определил свою манеру припарковки повывернутому влево рулю. Значит его машину не трогали. Он обошел ее с другойстороны. Никаких следов взлома или повреждений. Нет даже царапин. И все-такиего что-то сильно беспокоит.

Соседские старушки сегодня были в плащах, в Санкт-Петербургепо утрам стояла обычная осенняя погода, не смотря на яркое солнце, было прохладно.

Он достал из кармана брюк ключи от автомобиля открыл дверцу,еще раз огляделся, посмотрел направо нa соседний дом, все еще чувствуя на себеэтот обжигающий взгляд и сел в машину. Уже заводя автомобиль в последнеемгновение он вдруг понял, что именно показалось ему странным. На переднемкапоте автомобиля не было обычной по утрам росы. Ее кто-то старательно вытерсегодня утром. В следующее мгновение услышав характерный щелчок, он успелоткрыть дверцу автомобиля и профессионально рассчитанным скупым движениемвыпасть из машины. Еще через полсекунды раздался взрыв.

Автомобиль сильно тряхнуло, подбросила взрывная волна иперевернула на левый бок, прямо на него. Серьезно пострадали еще три стоявшиерядом машины.

Разом смолкли все голоса и в наступившей внезапно тишине ещебыл услышан его сдавленный стон. Затем закричало сразу несколько голосов,завопили старушки, заплакали дети.

Сила взрыва была настолько велика, что в ближайших домахвылетело сразу несколько стекол. Когда к нему подбежали, он еще успел прошептать:

— Передайте в Вильнюс полковнику Билюнасу. Билюнасу…передайте ему, что меня убили..

На четвертом этаже соседнего дома, где стекла толькозазвенели, стоял высокий мужчина, хладнокровно наблюдавший за происходящим.Когда «скорая помощь» увезла раненого в больницу, он, профессионально отметивбезвольно упавшую с носилок руку кивнул головой и стал спускаться вниз.

Стук в дверь он услышал даже в ванной комнате. Затем, соглушительным грохотом в его номер ворвалось сразу трое людей.

— Он жив, — громко закричал первый из них заметивего в ванной. Двое других бросились в глубь комнаты где был сервирован стол.

— Вы наверное ошиблись номером, — негромко сказалон, — я не ждал гостей.

— Вы Кямал Меджидов? — нетерпеливо спросил первый.

— Да.

— Слава Богу, я думал, что мы опоздали, —вырвалось у его гостя.

И этот непрофессиональный возглас более всего убедил его,что ворвавшиеся к нему люди были теми, кого он ждал. Просто напряжениепоследних часов должно было сказаться и на настоящих профессионалах.

Потом его долго везли через всю Москву, в какой тоотдаленный район. Во двор автомобиль въехал даже не просигналив очевидно, ихзнали. Он не увидел ни одного человека, пока его вели по коридорам небольшоготрехэтажного здания. Путешествие кончилось в большой светлой комнате, где еговстретили двое хозяев. Один помоложе, с уже пробивающейся сединой. Другой, летшестидесяти, и больших роговых очках. Сопровождавшие его трое офицеров вкомнату не вошли.

— Садитесь, пожалуйста, — показал ему на стул вцентре комнаты первый из хозяев.

Он сел, чуть ослабив узел галстука.

— Вы не спросили, почему вас сюда привезли, —говорил все время тот, что помоложе, — это признак профессионализма, иливы предполагали, что подобно может случиться.

— Это признак усталости, — ответил он, — мнепятьдесят два года, это достаточно много, чтобы ничему не удивляться.

— Значит, вы понимали что рано или поздно вас раскроют?

— Не нужно играть со мной в эти игры. Что вас конкретноинтересует? Кстати, как мне к вам обращаться?

— Меня зовут Николай Аркадьевич, — представилсясобеседник, — а это Вадим Георгиевич. Мы представители российскойФедеральной службы контрразведки.

— Это я уже догадался. А как зовут меня, вы уже знаете.

— Это ваше настоящее имя?

— Оценил ваш юмор, — улыбнулся Меджидов, —да, это мое настоящее имя.

— Вы не могли бы коротко рассказать нам своюбиографию? — впервые нарушил молчание Вадим Георгиевич.

— Я не думаю, что она так интересна. Родился в сороквтором в Баку. По образованию археолог. Специалист по древнемидийской культуре.Доктор наук. Работаю в Академии наук Азербайджана. Женат. Имею дочь. Кстати, ягражданин Азербайджана. Так что мое задержание может вызвать известный скандал,так как я приехал в Москву на конференцию по приглашению российской стороны.

— Вы, кажется, работали и за рубежом, — ВадимГеоргиевич не обратил внимания на его последние слова.

— Совсем немного. В Румынии и во Франции, в началесемидесятых.

— А какое отношение имеет мидийская культура кФранции? — улыбнулся Вадим Георгиевич.

— Прямое. Я работал по контракту с ЮНЕСКО, смотрелдревнекельтские захоронения. Позже писал сравнительный анализ двух культур. Этотема моей кандидатской диссертации.

— Которую вы, кажется, защищали в Москве, —уточнил Николай Аркадьевич.

— Да.

— Где именно?

— В МГУ. Это легко проверить.