Президент не может умереть - Владимир Гриньков Страница 69

Хомутов рассмеялся, все поняв:

— Нет, товарищ посол. Считайте мои слова шуткой.

Агафонов с облегчением перевел дух. Он не любил непредвиденных ситуаций.

Хомутов разлил водку в бокалы, покачал головой.

— Пить крепкие напитки так — это, наверное, неправильно. Из чего вы у себя в посольстве пьете?

Лицо Агафонова вновь обрело каменное выражение.

— В посольстве это строжайше запрещено, — проговорил он после тяжелого раздумья. — У нас также действует «сухой закон».

— Что вы говорите! — восхитился Хомутов. — И как же ваши сотрудники выдерживают такой режим? Я слышал, русские редко соглашаются обходиться без спиртного.

— Эти слухи чрезвычайно преувеличены, — отвечал Агафонов, явно тяготясь разговором.

Над залом вдруг поплыла знакомая еще с детства музыка. Хомутов обнаружил, что музыкантов в национальных костюмах сменили другие, — и звучат первые такты «Подмосковных вечеров». Агафонов обвел зал удовлетворенным взглядом, отметив для себя, что все идет как нельзя лучше, и в завтрашнем отчете о ходе торжества необходимо подчеркнуть этот эпизод. «Подмосковные вечера» — верный знак. Он бросил быстрый взгляд на американского посла и усмехнулся про себя.

Президент Фархад был отчего-то бледен, сказалось выпитое, или он неважно почувствовал себя.

— За нашего великого друга — Советский Союз! — провозгласил Хомутов, намереваясь выпить с Агафоновым, но за его действиями внимательно следили (он на мгновение забыл об этом), и едва прозвучал тост, присутствовавшие джебрайцы вскочили с мест, вслед за ними мало-помалу стали вставать и иностранные послы.

Агафонов тоже поднялся — медлительно, со значением — и, поприветствовав гостей бокалом, осушил его.

Хомутов спохватился. Он взглянул на Хусеми — не слишком ли забыл об осторожности — но лицо секретаря хранило выражение нерассуждающей преданности, и Хомутов решил положиться на свою интуицию. Слегка потрепав Хусеми по плечу, он пробормотал:

— Проводи-ка меня, — и обвел взглядом зал. — А гости пусть веселятся.

Он направился к выходу, отметив, что шум голосов за его спиной не стих, и это его успокоило — отсутствие президента приняли как нечто само собой разумеющееся.

Кто-то из охраны распахнул дверь, Хомутов переступил порог и двинулся по коридору, слегка пошатываясь. Хусеми семенил следом до самого входа в президентские апартаменты. Хомутов захлопнул дверь перед носом секретаря, прошелся по комнатам, мурлыча под нос песенку, слов которой не знал и сам, и, увидев выбирающегося из-под стола Ферапонта, счастливо засмеялся, а затем дурашливо раскланялся, едва не потеряв равновесия.

— Привет, котище! Один ты у меня родная душа во всей этой державе! — воскликнул он по-русски, подхватил кота на руки и чмокнул в нос.

Почувствовав запах алкоголя, кот рванулся и заурчал протестующе.

— Не сердись, — все так же по-русски продолжал Хомутов. — Это всего-навсего водка.

Звуки родной речи будили в нем умиление.

Расчувствовавшись, он покрепче обнял Ферапонта, но тот, изловчившись, хватил Хомутова когтистой лапой и спрыгнул на пол, воспользовавшись секундным замешательством. Хомутов беззлобно выматерился, поднес к глазам руку и увидел оставленные когтями борозды — они быстро заполнялись алой кровью.

— Я из тебя котлет прикажу наделать, — пригрозил Хомутов, дуя на руку, и пошел в приемную.

Хусеми торопливо вскочил при появлении президента.

Хомутов стряхнул на ковер рубиновые капли и поинтересовался:

— Аптечка есть у тебя?

— Идемте скорее! — воскликнул Хусеми.

В коридоре он толкнул одну из дверей, пропустил вперед Хомутова. Переступив порог, тот с удивлением обнаружил, что в двух шагах от его кабинета располагается маленький лазарет, о существовании которого он и не подозревал. Человек в белом халате поднялся навстречу ему, а Хусеми уже успел обрисовать ситуацию. Врач взял руку Хомутова в свою, взглянул, и тут же повернулся, окликнув кого-то, кто скрывался в задней комнате за приоткрытой дверью. Появившаяся девушка, увидев президента, явно смутилась, но глаз не опустила, замерла на пороге. Однако врач уже сыпал распоряжениями. Хомутов усмехнулся:

— Да не стоит так беспокоиться. Подумаешь — царапина! Немного йоду — и все.

Но слова его не произвели никакого эффекта. Доктор продолжал подавать отрывистые команды своей миловидной помощнице.

Ловкими движениями девушка раскладывала на стеклянном столике никелированные инструменты, извлекла из стеклянного шкафа несколько пузырьков с яркими наклейками. Хомутов смотрел на нее с интересом, а когда она приблизилась, даже втянул воздух, пытаясь уловить исходящий от нее аромат, но вместо этого ощутил резкий запах какого-то снадобья, которым доктор обрабатывал ранки.

Кожа девушки была нежной и розовой, ее хотелось погладить кончиками пальцев, и Хомутов понял вдруг, что тоскует без женщины. Девушка будто прочла его мысли — взглянула прямо, и в ее взгляде он прочитал тщательно скрываемое напряжение.

— Как нас зовут? — поинтересовался Хомутов не без игривости, едва удержавшись, чтобы не взять девушку за руку.

Девушка мгновение колебалась, но взгляд не отводила по-прежнему.

— Амира.

В ее взгляде что-то мелькнуло, словно проскочила искра.

— Хорошее имя, — пробормотал Хомутов с расслабленной улыбкой.