Багровая земля - Борис Сопельняк Страница 67

США. Госдепартамент. Кабинет Стеттиниуса. 25 декабря 1944 г.

– Сводки с фронта все тревожнее, – обращается он к собравшимся за столом. – Наши войска катятся назад. Правда, удалось вызволить из окружения 101-ю дивизию, но это отнюдь не стратегический успех. Потери чудовищны. В войсках паника. Вся надежда на русских. Да-да! – повысил он голос. – Спасти нас может только хорошее наступление на Восточном фронте. Президент уже обратился с такой просьбой к Сталину. Как он отреагирует на эту просьбу, одному Богу ведомо. Но если он не согласится, нас сбросят в Ла-Манш! Надеюсь, не нужно объяснять, что на этом этапе мы должны быть максимально предупредительны и во всем, я подчеркиваю, во всем проявлять добрую волю. Генерал Брайан, как продвигается затея с вашей… взяткой? Этот козырь сейчас очень бы пригодился.

– Все идет по плану, – поднялся Брайан. – Утечка информации организована, пленные митингуют, усиленно изучают немецкий…

– Иначе говоря, делают все возможное, чтобы сойти за немцев и остаться в Штатах? А есть среди них заведомые преступники, с точки зрения советских законов?

– Да, сэр, есть. И немало. Я говорю о тех, кто сознательно взял в руки немецкое оружие.

– В этом пусть разбираются русские. Итак, к концу месяца должна быть готова первая партия. Отправим их из Сан-Франциско. Сегодня же дам шифровку, чтобы русские прислали свой пароход – наш могут встретить японцы. Думаю, что тысяч десять пароход примет… А теперь самое главное. Не для записи. И не для разглашения. Сталин хочет получить тех, кто не прочь остаться в Штатах. Так вот, эти люди должны быть в Сан-Франциско. Как вы их доставите, не мое дело. Помните об Арденнах! – жестко закончил он.

США. Лагерь Руперт. 26 декабря 1944 г.

На открытых площадках, в бараках и палатках возбужденные группы пленных. Из динамиков несется то «Катюша», то «Утомленное солнце», то старинные романсы…

– Да немец я, немец, – убеждал американского офицера морячок. – падлой буду, немец! – сверкнул он золотой коронкой. – Только батя это скрывал. Боялся, что загребут. Потому и шпрехать меня не учил.

– И как вам не стыдно! – возмутился человек в очках. – Вы же предаете себя, своих родителей, Родину! Объявлять себя немцем, злейшим врагом русских?! Как вы можете? И ради чего?

– Ради того, чтобы не гнить в лагерях! Ты думаешь, нас отпустят по домам? Черта с два!

– А куда же нас? – обезоруживающе улыбнулся человек в очках. – Кому мы нужны? Ну, попал я в плен. Ну, работал на танковом заводе. Так что с того? Думаю, что и немцы, попавшие к нашим, тоже не сидели без дела.

– Тьфу! – не выдержал морячок. – Очкарик, ты и есть очкарик! Ты же враг народа, раз укреплял военную мощь врага. Эти танки потом давили наших. То есть ваших, – поправился он. – А мы, немцы…

– Да брось ты долдонить, – смачно затянулся жилистый мужичок. – Какой ты немец? Вот я – другое дело.

– Ты?! Да ты же кулак недорезанный!

– Не-э, я немецкий бауэр. А позабыл я не только язык, но и отца с матерью, потому как попал под бомбежку и был контужен. И даже ранен. Видишь, шрам за ухом? Все от него, проклятого русского осколка.

– Ну, ты дае-ешь! – восхитился морячок. – Думаешь, такой липе поверят?

– А чего ж не поверить?! Я и в заявлении так написал: прошу, мол, как истинного бауэра перевести в лагерь для немецких военнопленных, чтоб, значит, жить среди земляков, а не вероломно напавших на нас русских.

– Что-о?! Вероломно? Кто?! Да я тебя, гад!

– Давай-давай, а я позову вон того негра с дубинкой.

– Да будет вам, не позорьтесь, – разнял их человек в очках. – Не валяли бы вы дурака и не мутили бы воду. Если виноваты, ответим по закону… Но ведь я действительно виноват. Я делал танки. И даже участвовал в создании прокатного стана для броневой стали. Я ведь металлург, инженер.

– Вот и ответишь, – махнул рукой морячок. – По всей строгости закона. Мы-то что: кто власовец, кто полицай, а ты… ты же делал их танки непробиваемыми. А танк – это тебе не «шмайссер».

– Но я объясню, – совсем растерялся инженер. – Я ничего не мог изменить… Кто отказывался, того расстреливали на месте.

– И много таких было? – заинтересовался «бауэр».

– Большинство.

– Вот видишь. Они – истинные патриоты. А ты – предатель.

– Вы так считаете? – опустил голову инженер. – Это ужасно. Я о себе так не думал.

– Да брось ты, не бери в голову! Это не я так считаю. Так будут считать там, у тебя дома.

– Что же мне делать?

– Бежать! – зыркнул глазами морячок. – Америка большая, затеряемся.

– Без меня, – отмахнулся «бауэр». – Я человек контуженный, мне нельзя…

– А когда отправление? – отрешенно уточнил инженер.

– Да завтра же, дурья твоя башка! – взорвался морячок.

– А если я откажусь? Если попрошу, если скажу, что готов отдать свои знания во имя общей победы?