Гастроль без антракта - Леонид Влодавец Страница 55

— По-моему, тут должна быть и лестница, — предположила Лусия. — Наверняка те, кто строил эту шахту, знали, что лифт может испортиться.

Эктор, чертыхаясь, снял противогаз, отшвырнул его и зашелся в кашле. Когда он перестал кашлять, то сумел выговорить:

— По-моему, какая-то ниша была справа, если стоять спиной к лифту. Шагах в десяти отсюда… — и снова закхекал.

Я стал спиной к лифту и боком вперед пошел вдоль стены. За меня опять уцепились «вагончики», и, попадись нам навстречу какой-нибудь вооруженный супостат, он запросто мог бы прострочить нас одной очередью насквозь.

Эктор не соврал — нища была. И даже не ниша, а целый туннель. Но вел он не к лестнице, если таковая вообще была, а куда-то в глубь горы по горизонтали. Света в нем, конечно, не было, и без фонаря туда соваться не стоило.

Спрашивать о том, есть ли у кого-нибудь спички или зажигалка, я не стал. Нас привезли сюда со дна морского, а потому, если у кого-то и было что-то зажигательное, то давно пришло в негодность.

— Что ты встал? — спросил Эктор. — Надо уходить отсюда!

— Куда? — Я, как в Одессе, ответил вопросом на вопрос. — К центру Земли?

Но тут где-то далеко, чуть ли не в ста метрах от нас, в конце туннеля появился свет фонаря. Луч света, расходясь конусом, бил откуда-то сбоку — видимо, там был какой-то подземный перекресток. Свет становился ярче, заметно приплясывал, и до наших ушей отчетливо долетали звуки шагов нескольких человек. Я подумал, что если эти товарищи выйдут из своего бокового хода в наш туннель и повернут фонари в нашу сторону, то высветят нас как на ладони. При достаточной меткости им ничего не стоит перестрелять нас раньше, чем мы сможем проделать то же самое с ними. Нас будут слепить фонари, укрыться здесь негде — стены ровные и гладкие, никаких дверей и ниш нет. Да и бросившись на пол, от пуль не спасешься.

— Назад! — прошипел я и бегом рванул обратно, к лифту. Тут можно было и поблагодарить судьбу за то, что она оставила нас без обуви. Шлепанье босых пяток производило меньше шума, чем топот ботинок.

Мы спрятались у входа в туннель. Я отдал Эктору автомат и взял «М-16А2». Во Вьетнаме у Дика Брауна был «М-16А1», но в принципе существенной разницы между модификациями не усматривалось.

— Подпусти на полсотни метров, — посоветовал я Эктору.

— Глаза жжет, — пожаловался тот, — все еще слезятся…

Судя по тому, как сеньор Амадо управлялся с «узи», держать в руках этот инструмент ему приходилось не в первый раз. Это меня порадовало.

Тем временем граждане с фонарями вышли из бокового хода в туннель. Фары у них были мощные, и я убедился, что, столкнись мы с ними в туннеле, прицелиться не успели бы. Мы уже довольно долго торчали в темноте, глаза отвыкли от света, и три мощных фонаря ослепили бы нас минуты на две. За это время умелые люди успели бы понасверлить нам столько дырок, что наш ответный огонь просто не состоялся бы. Кроме того, защищены эти молодцы были получше нашего. На них были бронежилеты и каски с забралами из бронестекла — таких ребят сразу не продырявишь с расстояния в сто метров.

Их было пятеро. Двое, с фонарями, шли впереди, чуть дальше — еще двое с ручными пулеметами на изготовку, а пятый — позади, посвечивая фонарем назад. Патронов у них, я думаю, было в достатке.

Вообще я с удовольствием пропустил бы их мимо, если бы знать наверняка, что они, обнаружив нас в зале около лифта, не откроют по нам огонь. Кое-какой шанс остаться незамеченными у нас был, но уж сильно сомнительный. Фонари у этих товарищей были мощные, ушки, я думаю, они держали на макушке, и наше сопение в темноте мимо ушей не пропустили бы. А увидев вооруженных людей, раздумывать некогда. При перестрелке в упор максимум, что мы с Эктором смогли бы успеть, так это положить одного или двух. Подпускать их совсем близко означало сдохнуть с гарантией.

Но нельзя было и раньше времени открывать карты. Пальба с большого расстояния этим бронированным парням особого вреда причинить не сумела бы. Разобрать издали, какие броники напялены на этих хлопцев, я не мог. Но ясно, что на такую работу, как штурм подземного сооружения, не ходят в какой-нибудь легонькой игрушке типа нашего российского «Визита», защищающего только от «Макарова», нагана, дроби и финки умный человек не пойдет. Ясно, что народец нацепил что-то покрепче, типа «Кирасы-5», которую «калаши» 5,45 берут только с пяти метров, а старые «АКМ» — с десяти. С расстояния в сотню метров такую хреновину мог пробить только древний патрон образца 1908-1930 годов, которым нынче заряжают снайперские винтовки Драгунова или ротные пулеметы «ПК». Но у меня такого оборудования при себе не было. Вряд ли «М-16А2» с пулькой 5,56 могла долбануть такой бронежилет лучше, чем «АК-74», а «узи», который я отдал Эктору, сработал бы эффективнее «АКМ». Если бы мы открыли огонь раньше времени, эта пятерка тут же погасила бы фонари, залегла в темноте, и пулеметчики, которые прямо-таки обязаны были иметь инфракрасные прицелы, стали бы долбить по обрезу туннеля, не давая нам носа высунуть. Пока мы, зажавшись за углы и не выставляя носа из-за прикрытия, крошили бы воздух, бойцы подобрались бы поближе и положили бы пару гранат, которые смогли бы нас навеки отучить от упражнений в стрельбе. Бойцы могли руками

кинуть, могли из подствольника — нам от этого легче не стало бы. В общем,опять получалась ситуация из «Блэк-Джека» с перебором и недобором.

Но надо было на что-то решаться. Поскольку граждане, господа или товарищи, топавшие по направлению к нам, не орали в мегафон: «Баринов, сдавайся, ты окружен!», то считать их с ходу неприятелем было как-то неудобно. С другой стороны, данные джентльмены не делали и объявлений типа: «Дорогой и глубокоуважаемый Дмитрий Сергеевич! Убедительно просим вас сохранять спокойствие и ни в кого не стрелять, поскольку вашей драгоценной жизни ничто не угрожает». Впрочем, даже такое заявление отнюдь не гарантировало, что после того, как я милостиво выйду из-за укрытия, меня не пристукнут тут же и без объяснений за что. Времени на раздумья с каждым шагом бронированных мальчиков становилось все меньше. Их фонари уже положили световые пятна на стены лифтового зала, и им, должно быть, хорошо была видна решетка, перегораживающая «тюремный коридор». Догадываться, насколько близко они подошли, я мог только приблизительно, потому что высунуть из-за угла хотя бы полглаза означало дать себя обнаружить. Тем более что ребята могли все-таки услышать каким-то образом шлепанье наших босых пяток по цементному полу. Поскольку они были увешаны всяким оружием — я это заметил еще тогда, когда в первый раз их увидел, — то у них наверняка имелось и то, что в народе называется «спецсредства». Они могли пойти вперед, предварительно ослепив нас каким-нибудь блиц-патроном, от вспышки которого полторы минуты ничего не видишь. Могли нам и еще раз газовую атаку устроить или плюнуть вперед из одноразового огнемета, так что мы изжарились бы в один момент. Все это было бы очень весело, если бы не приводило в отчаяние…

Но у меня выдержки хватило. Сорвался Эктор. Поскольку, кто из нас командир, а кто подчиненный, мы с ним определить не успели, то решали каждый за себя. Сеньор Амадо издал некий боевой клич, выскочил чуть не на полметра из-за укрытия и в лучших традициях боевиков (имеются в виду не боевики-профессионалы, а боевики-кинофильмы), стал опустошать магазин «узи», молотя от бедра и веером. Кто-то ойкнул, впрочем, сомневаюсь, что я всерьез услышал это сквозь грохот стрельбы, раскатившийся по туннелю. Один фонарь погас, второй стал светить немного наискосок, снизу вверх, но большего, как я понял, Эктору достичь не удалось — не дали. Товарищи из туннеля на сумасбродство отреагировали быстро. Две строчки трассеров прочертили пунктиры через лифтовый зал, пули звонко тенькнули по решетке, перегораживающей тюремный коридор, зачиркали, искря, по стенам, потолку и полу, замяукали, рикошетя в разные стороны. При этом достаточное число прошило вождя «молодых койотов». Ему попали и в грудь, и в шею, и в живот. В свете фонаря, который еще светил, я заметил, как из его спины летели клочья одежды и кровавые ошметки. Сам я в это время плюхнулся на пол, дал длинную очередь по сути дела в никуда, без надежды как-то выкрутиться, с одним лишь желанием завалить хоть кого-то, чтоб не сдохнуть просто так, не за понюх табака. Я уже с хорошей отчетливостью понял, что настает хана и эта хана неизбежна так же, как в свое время дембель.