Схрон под лавиной - Сергей Самаров Страница 5

Фонарь было жалко. Теперь его не вернешь. Наверное, спецназ ГРУ уже обыскал землянки, и кто-то умный забрал этот фонарь себе. Только дурак такой фонарь не прикарманит. А дураков, слышал эмир, в спецназе ГРУ подолгу не держат. И сами землянки спецназовцы взорвали. Это Далгат Аристотелевич видел своими глазами. Значит, даже если фонарь никому на глаза и не попался, искать его на развалинах уже бесполезно, улететь после взрыва мог и на высокий склон, и за хребет в соседнее ущелье — не туда же за ним бежать. И приходилось эмиру и Джамбеку Абалиеву обходиться одним фонарем, который моджахед, в отличие от эмира, в своей землянке не оставил. Да он его и не в общей землянке держал, а в кармане своей «разгрузки». Удобная вещь — «разгрузка», много карманов… Но светил Джамбек не себе под ноги, а уважительно под ноги эмиру, чтобы тот не споткнулся. Сам же Абалиев спотыкался несколько раз, давно отвыкнув от блуждания по подземным галереям.

Трижды на коротком отрезке пути эмир со стоном присаживался на камень, будучи не в силах терпеть боль и продолжать путь. Ноги у него для очередного шага не поднимались, и требовалось дать организму отдохнуть. Джамбек терпеливо ждал, когда Далгат Аристотелевич отдохнет и сможет идти дальше, и ничего не говорил, не торопил, считая, что эмир сам все знает лучше, нежели он. Гаримханов отдыхал, собирал усилием воли остатки сил, потом опять со стоном и кряхтением поднимался, мысленно ругая самыми распоследними словами и болезнь, и еще больше своих преследователей, и они двигались вперед. Так и добрались до грота, из которого в разные стороны уходило несколько галерей. Сразу свернули в правую, но войти не успели — и стены, и почва под ногами, и потолки, все вдруг завибрировало и мелко задрожало. Они остановились, и луч фонарика Джамбека забегал по стенам в поисках убежища. Но это был не жилой дом, в котором в случае землетрясения можно было встать в дверной проем, чтобы тебе ничего на голову не упало, здесь не существовало дверных проемов и балок перекрытия.

— Землетрясение… — с отчаянием в голосе прошептал Джамбек.

Дрожание почвы так же внезапно прекратилось. Шум, стоявший над головой, ушел куда-то в сторону и вниз, а потом ощутились последствия сильного удара, словно бы завершающего аккорда настоящего землетрясения.

— Нет, Джамбек, — покачал головой эмир, — это не землетрясение, это сошла лавина. Я смотрел на нее, перед тем как в расщелину залезть. Подумал еще, что с минуты на минуту сойдет.

— Я видел козырек и тоже подумал о лавине. Всех наших, наверное, снесло, — печально заметил моджахед.

— Не их самих. Только их тела, останки… Если бы хоть кто-то жив остался, он уже догнал бы нас. Мы медленно идем. Я даже специально присаживался, чтобы подождать, — неуклюже попытался эмир обернуть свою слабость в сторону заботливости о своих людях.

Джамбек никак не показал своего отношения к этой попытке, лишь спросил:

— Мы только вдвоем остались?

— Похоже на то, что вдвоем. Но, пока мы способны держать автомат в руках, мы — волки-воины и не сдадимся. И мы не боимся волкодавов. Если раньше они шли по следу, то теперь, думаю, нас вообще найти не смогут. Лавина, судя по звуку, прошла как раз над входом в галерею, и его наверняка завалило. Никакой нюх волкодава не поможет им… Нам бы только здесь отсидеться. Запасы питания у нас есть, вода тоже есть. Что еще нужно? Патроны… Патронов хватит, но лучше бы их и не тратить…

— Еще бы женщину, — сказал Джамбек, — и на год можно залечь…

— На год — это слишком долго. Даже с хорошей женщиной. Любая надоест. А у нас весна впереди. К весне волки всегда тощают и выходят на охоту. Они не от голода тощают, а от страсти, страсти к охоте. Летом нам предстоит много дел. Наберем новых людей, вооружим и объясним волкодавам, что в своем доме мы хозяева, в своих горах — мы правим!

У Джамбека была крупная голова, соответствующая его крупному телу. Но большая голова, тем более с узким и приплюснутым лбом, никогда еще не была признаком большого ума. По крайней мере, эмир Гаримханов не замечал за своим моджахедом признаков высокого интеллекта. Но Джамбеку Абалиеву это и не нужно было. Его мало интересовало что-то высокое, как это интересовало порой самого эмира, считающего себя отчасти философом, отчасти воином. Джамбек был прост, как обыкновенный борец, и эмир легко прощал ему это.

Они вошли в узкую галерею, круто уходящую на нижний уровень. Джамбек по-прежнему светил под ноги идущему первым Далгату Аристотелевичу, а сам время от времени спотыкался. У него нога была, как минимум, сорок шестого размера, и ему при всем старании трудно было не наступать на камни. Хорошо, что в этой галерее их было относительно немного, а сама галерея приводила в небольшой грот, украшенный сталактитами и сталагмитами, делала петлю и уходила в нижний большой грот, где джамаат Гаримханова и жил перед тем, как построить себе более удобные и теплые землянки. Здесь протекал подземный ручей с какой-то минеральной водой, пить которую можно было в свое удовольствие. К тому же вода очень быстро заживляла порезы и царапины. Здесь же был склад продуктов джамаата. Вот склада тактических фонарей, к сожалению, не было, и эмиру со своим помощником приходилось по-прежнему обходиться единственным фонарем Абалиева, который, кстати, к концу пути стал светить заметно слабее. Правда, его это не особенно беспокоило, с того времени, когда джамаат постоянно жил в гроте, осталось еще достаточно дров, чтобы целую неделю жечь небольшой костерок.

— Костер разведи, — потребовал Далгат Аристотелевич, — а то меня слегка знобит…

Джамбек бросился выполнять приказание почти бегом. Но у него, как у человека не курящего, не оказалось ни спичек, ни зажигалки. Гаримханов тоже не курил, и, поскольку никогда сам огонь не разводил, даже в землянке, не имел ни спичек, ни зажигалки. Но эмир вовремя вспомнил, что в маленьком гроте, сбоку от большого, к стене была прибита доска с ввинченными в нее саморезами. Там, на этой доске, должна оставаться старая одежда.

— Поищи в карманах, — кивнул он в сторону вешалки.

Джамбек вернулся уже через тридцать секунд, держа в одной руке коробок спичек, в другой стянутую резинкой пачку долларов.

— Там было… Чьи это?

— Теперь — твои… — проявил милость эмир. Он никогда не был человеком жадным, и за это бойцы его ценили.

Джамбек остался доволен, сунул пачку в карман и попытался разжечь костер. Но спички в сыром воздухе тоже отсырели и не хотели зажигаться. Ломались одна за другой, но не загорались.

— Иди, поищи зажигалку, — послал помощника Далгат Аристотелевич.

Джамбек ушел и вскоре вернулся с зажигалкой в руке. Долларов больше не нашел, что его заметно расстроило. Первая пачка была толстой. Если не фальшивки, там хватило бы на новую машину. Но аппетит всегда приходит во время еды, и ему захотелось еще одну такую же пачку. Даже обида взяла, что никто ее не оставил.

Джамбек вытащил из своего кармана сухую бересту, и теперь костер разгорелся довольно быстро. Гаримханов протянул к огню руки.

— Я отдохну, Джамбек. А ты сходи, посмотри на вход. Нас в самом деле полностью завалило? А то, может быть, стоит ждать гостей? Или самим выбираться на ту сторону…