Афганский транзит - Александр Щелоков Страница 43

– Что вам, Акмаль Эргашевич, известно об Исфендиарове, – спросил вдруг Суриков неожиданно, отбрасывая всякую дипломатию.

Эргашев даже поперхнулся на слове, вскинул брови и поглядел на капитана с нескрываемым удивлением.

– Ну, Москва! – сказал он. – Какой вы скорый, капитан Суриков! Как это? Приехал, посмотрел, определил. Мы вокруг этой фамилии уже год кругами ходим, а вы… Кстати, сколько вы дней здесь? А уже полный контакт с пограничниками, сведения об Исфендиарове…

В это время отворилась дверъ, и в комнату вошел мужчина в белой рубахе и модных синих брюках из блестящей красивой ткани.

– Полковник Джалалов, – представил вошедшего Эргашев. – Мой начальник.

Полковник подошел к Сурикову, пожал руку, потом протянул ее Садеку. Сел за стол рядом с ними. Кивнул головой Эргашеву: «Продолжайте».

– Чтобы у товарищей не возникало вопросов, – сказал Эргашев, – сообщу сразу: Турсун Акилович зашел не случайно. Вы, товарищ Суриков, ворвались в нашу жизнь так неожиданно, что это создало ряд трудностей. Отдел уже более четырнадцати месяцев ведет разработку дела, – Эргашев посмотрел иа полковника. – Так я говорю, Турсун Акилович?

Полковник кивнул.

– Спекуляция? – спросил Суриков.

– Не совсем, – ответил Эргашев. Он встал, прошел к сейфу, открыл его, извлек оттуда картонную коробку из-под обуви с надписью «Саламандра» и протянул Сурикову. Тот принял ее и едва не уронил, настолько тяжелой она оказалась. Смутился. Поставил на стол перед собой, открыл крышку. Коробка была наполнена золотыми монетами. Суриков взял одну за ребро и стал разглядывать. Золотой кружок светился свежим блеском чекана. На одной из его сторон красовался бородатый профиль императора Александра III. На другой был обозначен номинал – 10 рублей и стояла дата – 1894. Взял вторую. Она была такой же блестящей, новой и отличалась портретом и датой. С блестящего золотого кружка глядел Николай II и значился год – 1906.

– Ограбление банка? – спросил Суриков.

– Собственное производство, – ответил Джалалов. – Фальшивые.

– Почему возникло такое предположение? – спросил Суриков, все еще не веря в возможность подделки золотых монет. – Это же не бумажки, золото.

Джалалов улыбнулся.

– Тут целая история. В комитет обратился местный нумизмат…

– Золотухин, – подсказал Эргашев. – Юрий Иванович.

– Этот Золотухин в своем мире фигура известная. Книги пишет. И вот он выложил нам эту монету с Александром III. Говорит: долго искал для коллекции. Приобрел, обрадовался. Потом выяснил – фальшивая. Это сейчас у нас Эргашев в золоте стал разбираться, как старый бухарский меняла, а тогда удивился, как и вы. Зачем делать золотые монеты? Золотухин объяснил: на ребре нет защитных знаков – это уже непорядок. Затем вес монеты на целых четыре десятых грамма меньше обычной. Короче, мы сигнал приняли и начали работу.

– Все же не очень ясно, – сказал Садек, дотоле молчавший. – Золото – это золото. Разве кольцо из него может быть фальшивым? Я имею в виду кольцо не из меди. Из золота.

Джалалов полез за сигаретами. Достал пачку, положил перед собой, но закуривать не стал. Постучал по ней пальцами. Отодвинул.

– Все дело в пробе, – сказал он, взял пачку и сунул ее в карман. – Настоящая монета этого вида имеет высокую пробу.

– Восемьдесят шестую, – подсказал Эргашев. – Девятьсот граммов золота на килограмм массы.

– Именно на килограмм, – соглашаясь, сказал Джалалов. – А по экспертизе в фальшивых монетах пятьсот восемьдесят граммов на килограмм. Это означает, что фабрикаторы получают полную цену с клиентов за неполноценные деньги.

– Я смотрю, – Суриков приподнял коробку и подержал ее, – доказательств у вас достаточно. Почему же не кончаете?

– Все не так просто. Люди, к которым мы подошли, работают с большим размахом. Они не вытягивают кошельки с трехрублевками из хозяйственных сумок пенсионеров. Они создали солидное предприятие и продолжают его развивать.

– Сколько весит эта солидность?

– Миллионов восемь – десять, – сказал Эргашев и посмотрел на полковника. Тот промолчал.

Суриков, привыкший к масштабам круга правонарушителей, с которыми его постоянно сталкивала служба, с трудом представил то, что сейчас перед ним открывалось. Он понимал, что Эргашеву нет нужды преувеличивать те явления, которые ими открыты. И все же спросил:

– Не преувеличили?

– Если бы, – теперь уже говорил Джалалов. Он сидел опустив голову и тер пальцами левый висок. – Коли уж оценивать по всем статьям, то дело потянет миллионов на пятнадцать. Пока не пошло на полную мощность.

– Сколько же оно будет стоить на полном ходу?

– Трудно даже прикинуть, – сказал полковник. – Обычно такого рода предприятия, если судить по зарубежным аналогам, дают ежегодный оборот на три – пять миллиардов долларов.

– Не представляю, – признался Суриков и развел руками.

– Еще два таких высказывания, – заметил полковник, – и я усомнюсь, из Москвы ли вы. Откуда неверие в наш советский размах?

– Самое большое дело, которое я вел по убийствам, касалось наследства. Сын убил папу с мамой, чтобы поскорее получить доступ к семейной кубышке. Там речь шла о двухстах тысячах.

– Значит, вы в наркогруппе недавно?

– Без году неделя, если честно.

– Тогда прощается, – сказал Джалалов, вынося свой вердикт. – Но ничего, привыкнете. В этой отрасли кое-кто перестройку использует легко и просто. Эти люди знают все – цену золоту, власти людей и денег. На вас, когда вы вели дело о наследстве, сверху не давили?

– Сверху? Нет, а вот родственники допекали. Они пытались доказать, будто мы обвинили сына-обалдуя, чтобы не искать истинных убийц. А начальство не мешало.

– Вот где одно отличие наших дел. Тут начальство на страже. Есть незримый уровень, выше которого не дают подняться, даже если есть неопровержимые улики. Сейчас для этого хороший мотив придуман. Чуть заденешь персону, которая на виду, сразу могут одернуть: «Вы опять хотите поставить органы над народной властью?» Очень веский аргумент.

– На какой уровень, по вашим предположениям, выходят связи местных дельцов?

– Предполагать не в наших правилах. Мы не журналисты. Не писатели, оказавшиеся в депутатах. Нам бросать обвинения без доказательств не позволено.

– Мне тоже, Турсун Акилович, знание фактов нужно не для выступления на предвыборном митинге. Если нельзя сказать – молчу. Но для дела…

Джалалов поглядел на капитана внимательно, улыбнулся печально.

– Вот что, Андрей Николаевич…

Он впервые назвал Сурикова по имени и отчеству, и тот ощутил товарищескую теплоту в его голосе:

– Вот что, Андрей Николаевич, когда стоишь возле большого дерева, видишь его корни, а не макушку. По самым скромным подсчетам в это дело втянуты пятьсот человек…