Ночная война - Александр Тамоников Страница 41

- Юлиус, ну что там? - глухо проворчал солдат, возникая в разрыве между кустами. Он мгновенно переменился в лице отвисла челюсть.

Шубин ещё не растворился в черноте барака, выбора не было, он вскинул ППШ: очередь швырнула солдата на аллею, подбежал ещё один, повалился на спину, стал кататься с простреленной ногой, вспыхнула вакханалия. Глеб выхватил из подсумка гранату, выдернул чеку и бросил на дорожку, чтобы они полезли раньше времени, сам ввалился в барак, толкнул кого-то. Взрывом разнесло акацию, взревели лужённые глотки, затопали солдаты, захлопали автоматные и винтовочные выстрелы. В бараке царила суета: метались разведчики, захваченные врасплох.

- Двое к окнам! - заорал Шубин. - Держать оборону! Остальные к чёрному ходу.

Цепочка людей понеслась по проходу, Шубин шёл последним. Разлетались выбитые стёкла, снаружи доносились крики: пехотинцы по команде офицера подбирались к бараку. С треском выпал оконная рама - Боровой привалился к подоконнику, бил по атакующим длинными очередями. Брызнуло стекло в соседнем окне - Курганов выбросил гранату: истошно завизжал за бортом раненый осколками солдат, смрадный дым ворвался в выбитые окна. Двое солдат вбежали на крыльцо, Шубин отступал последним задержался у порога, повалил одного, вынудил другого спрыгнуть с крыльца. С обратной стороны барака тоже загремели выстрелы: немцев было много и шли они не только по центральной аллее.

- Командир, не выйти - они там! - вскричал Кошкин.

Все пути оказались отрезаны. Шубин заметался, истекая желчью: дали себя провести! Осталось только подороже продать свои жизни… Он рычал: «Занять круговую оборону! Держаться, пресекать все попытки забросить в барак гранату! Влетит хоть одна - достанется всем!».

Люди прыгали по койкам, подлетали к окнам, барак ощетинился плотным огнём - немцы не ожидали такого напора, они теряли людей, пятились за кусты и деревья. На поляну перед зданием выбежал смельчак с пятнистым лицом: размахнулся, чтобы бросить гранату, очередь пропорола грудь, солдат выпустил рукоятку и колотушка взорвалась под ногами, разбросав всех, кто находился рядом. Снова затопали на крыльце: Боровому пришлось высунутся, чтобы достать до них, затея оказалась неудачной, слишком рискованной - оголился боец, охнул, сполз по подоконнику, автомат вывалился на улицу. По проходу, согнувшись в тои погибели, пробежал сержант Уфимцев, прохрипел, что задержит тех, кто на крыльце - в крошечном предбаннике разгорелась ожесточенная стрельба.

- Товарищ лейтенант, Борового убили, - каким-то чужим голосом выкрикнул Шперлинг.

Шубин оторвался от окна, прижался к стене, слава богу, барак сбивали не из хлипких досок, а из вполне приличного бруса - он пока выдерживал пули, хотя и превращался в лохмотья.

- Уверен, что убит, а не ранен?

- Да, ему в голову попали…

Это было скверно, очень скверно! Трое оборонялись на задней стороне барака, пока держались, скалился Герасимов, стреляя прицельными очередями, Кошкин в тамбуре гремел каким-то тазиками, Боровой свернулся под окном, из раскроенного виска вытекала кровь - с таким ранением точно долго не проживёшь. Шубин вырос в проеме, выдал в пространство короткую очередь, стал менять опустевший магазин, снова возник в окне, ударил веером по многострадальной акации: кто-то перебежал за скрученными ветками, упал пластом…

Унтер-офицер срывал голос: «В атаку! Забросать русских гранатами!». Вылетела «колотушка» из кустарника, упала с недолётом, взрывом разнесло остатки оконной рамы. Двое возникли в обозримом пространстве, побежали к крыльцу, на миг возникла паника - там нет никого, но сержант всего лишь подпускал их ближе: пролаял ППШ и двумя трупами у крыльца стало больше. Пуля сбила и щепку над головой, Глеб отпрянул, перевёл дыхание. Такое не могло продолжаться долго - к немцам потянется подкрепление и обязательно что-то кончится - либо боеприпасы, либо солдатские жизни. Оставалось прорываться на самом слабом участке - хоть кто-то выживет…

Стрельба за кустами стала стихать, неприятель сообразил, что атака в лоб провалилась. Чем там занимался Курганов? - только сейчас Глеб обнаружил, что красноармеец бросил позицию и оторвавшейся дужкой от кровати выворачивает половицу - что он там увидел?

- Товарищ лейтенант… - голос бойца дрожал от волнения. - Здесь половицы еле держатся – прогнили, внизу дыра…

Как он сразу не сообразил: здание на сваях, почему? - это уже не имело значения, возможно грунт когда-то плыл, а может строители побоялись близости болот. Стрельба пошла на убыль - немцы что-то замышляли. Глеб содрогнулся: если подтащат пулемёт стены не выдержат и всех посекут в мелкую капусту. Он перемахнул через койку, подбежал к Кошкину, стал помогать, вдвоём навалились на боковину кровати, нога которой была вставлена в зазор в полу, выстрелила доска затрещала и переломилась соседняя. Третью выбивали ногами, а товарищи, чтобы немцы ничего не заподозрили, дружно открыли огонь. Земля была совсем рядом, высота свай была примерно полметра. Заискрило, застучало что-то в голове - неужели надежда? Все поняли, посветлели лица.

- Вперед, по одному - Шубин яростно жестикулировал. - Бурьян прикроет. Отползайте в торцевую часть барака, туда, соседнее строение почти примыкает к этому. Давайте туда, лопухи спрячут. Шперлинг, вперёд! Герасимов, приготовиться! Остальным вести огонь…

Снова цирк на конной тяге: острые края рвали одежду, царапали руки. Василий пропадал, два как в болоте, сделав обречённое лицо, кряхтел там внизу, извивался, застрял автомат - его пропихнули в дыру вслед за бойцом. Герасимов прыгал от нетерпения, а когда дыра освободилась полез в неё головой вперёд, предварительно выбросив оружие: он вкручивался в отверстие как штопор, его пример стал заразительным. Третьим полез Уфимцев, потом Курганов.

- Товарищ лейтенант, давайте, ныряйте! - шипел Шуйский.

- После тебя, Гена! Давай дуй!

Эти манёвры похоже остались незамеченными, но это до поры до времени - любое счастье быстротечно. Он пропустил Шуйского - худой, а ведь, застрял, пришлось утрамбовывать ногами - не до галантности. У самого получилось вполне проворно, если не замечать впившейся в ладонь занозы, позвоночник работал на кручение, он выпал во влажную землю, пространство было узким. От немецких солдат разведчиков закрывали заросли лопухов, облепившее барак, противник изредка постреливал, но уже без азарта. Солдаты перебрасывались короткими репликами, кто-то засмеялся, видимо, гибель товарищей их мало впечатлила. Шубин полз энергично, работая локтями. Кошкин наверху прекратил стрельбу, Глеб обернулся: боец, кряхтя вытряхивался из дыры, крутил головой как сова, отыскивая нужное направление, обнаружил пятки командира, включил все конечности. Человеческие ручеёк перетёк под соседнее здание, оно стояло почти вплотную - бурьян между стенами ещё не растерял былого величия.

Немцы доставили на позицию пулемёт и это было что-то: град свинца прошёлся по бараку, в котором остался только мёртвый Боровой; трещал и ломался брус, вылетали остатки оконных рам; пули дырявили матрасы, вырывали из обшивки листы фанеры. Это продолжалось секунд двадцать под одобрительные выкрики солдат, потом очередная порция храбрецов пошла на приступ. В это же время, из под соседнего здания, стали выкатываться люди, они пригнувшись побежали к кустам, ветки хлестали по лицам. Потом была ограда пионерского лагеря - её сломали ногами, вырвались на простор, словно волчья стая за флажки. Немцы обнаружили пропажу, стали возмущённо перекликаться. «Я их вижу!», - кричал военнослужащий, которому Глеб с великим удовольствием выдавил бы глаза.