Пиранья. Первый бросок - Александр Бушков Страница 40

– Попробую...

– А вдруг не получится? – с интересом спросил Мазур.–И, наконец, мертвый труп тебе ни за что не скажет, где кокаин...

Растрепанная блондинка ухмыльнулась:

– Эта лохань немножко поменьше, чем «Куин Элизабет», не такуж и много времени займут поиски...

– Логично,– сказал Мазур.– А может, попробуем договориться?Там, такое впечатление, на двоих хватит... Красотка, нам выгоднее договориться,чем устраивать пальбу. В особенности если ты еще никогда не стреляла по живомучеловеку. Вдруг не получится? Или промахнешься?

– Постараюсь попасть,– заверила она, прикусив нижнюю губку.–С такими, как ты, всегда есть риск... Ведь обманешь...

– Я-то?!

– Хватит! – истерически вскрикнула она.– Где кокаин?

Вряд ли ей приходилось раньше стрелять по живому человеку.Но все равно ситуация хреновая. Разговор до бесконечности не затянешь, девкаего откровенно боится, что, в принципе, где-то и простительно – с типом,только что прикончившим троих, не стоит вступать в честные переговоры, обманутьможет...

– Я обязательно выстрелю,– настойчиво повторила она.

– Верю,– сказал Мазур, решивший рискнуть, благо ничегодругого и не оставалось.– Вот только рассказать тебе, в чем твоя ошибочка? Тыхорошо рассчитала, шустренькая, но не приняла в расчет того типа, что давноподкрался со спины... хей!

Он уставился через ее плечо, и примитивная хитростьсработала: Дженни, словно ее ткнули шилом в какое-то чувствительное место,резко развернулась назад, где никого, разумеется, не было и быть не могло. А вследующий миг Мазур, одним прыжком преодолев разделявшее их невеликоерасстояние, обрушился на нее, сбил на палубу без малейшей деликатности,выкрутил из руки пистолет. Когда она попыталась царапаться, с превеликим смакомзалепил парочку оглушительных пощечин, не испытывая ни малейших угрызенийсовести за столь хамское поведение.

Бросился назад, к штурвалу,– судно уже рыскнуло, сбиваясь скурса,– выключил двигатель, отдал якорь. Вернулся на огражденную невысокимидеревянными перильцами площадку у рубки, встал над съежившейся стервочкой и синтересом спросил:

– Прикончить тебя, что ли? Пленница пиратов, мать твою...

Она приподнялась, заслонилась руками, себя не помня отстраха. Так и тянуло дать хорошего пинка – и за разбитые иллюзии в томчисле. Не должны такие девочки, натуральные блондинки с великолепной грудью иотличной фигуркой, быть алчными охотницами за партией наркотиков, этонеправильно...

Следовало бы и в самом деле ее прикончить, чтобы избежать возможныхсложностей, но у Мазура не поднялась бы рука. Даже после трех трупов на палубе.Особенно после трех трупов на палубе. Он не смог бы. Сучка, конечно, но ведь онне сможет...

Присев на корточки, Мазур невежливо ткнул ей дуломревольвера в скулу:

– Ну и как, по-твоему, какие чувства я к тебе испытываюпосле всего?

Она сжалась, зажмурилась, по щекам поползли слезы. Скулила,как щенок, тьфу... Он не мог.

– Ладно,– сказал Мазур неприветливо.– Выкладывай-ка в темпе,сучка белобрысая, как ты докатилась до жизни такой... И не надо бить нажалость, не подействует...

Сквозь всхлипы, слезы и сопли понемногу прорвалась нехитраяисповедь: благовоспитанная английская девочка, недовольная и своим не особенноавантажным местом в жизни и не столь уж высоким жалованьем училки колледжа,спуталась с обаятельным местным красавчиком, который посулил возлюбленнойрайское житье в том случае, если им удастся провернуть не столь уж трудноедельце. Мазур так и не понял в точности, какие отношения связывали покойногоЖюстена с покойной же троицей – то ли все работали в связке и Жюстен хотелоблапошить компаньонов, то ли краем уха прослышал о делишках незнакомых емунаркоторговцев и решил их вульгарно грабануть. В общем, что-то пошло наперекос,красавчика прикончили и выбросили в море, а его спутницу решили пока придержатьдля прозаического употребления...

Вполне возможно, что-то она скрыла, о чем-то врала. Ну ичерт с ней, в задачу Мазура не входило добиваться от нее полной откровенности.В общих чертах эта история, надо полагать, истине все же соответствует. И чертс ними со всеми...

– Вставай,– сказал он решительно.– Да не дергайся ты,дура... Еще поживешь. Но на свободе, уж извини, ты у меня разгуливать небудешь, на этом корабле, я имею в виду. Полежишь в связанном виде до самойВиктории, а там – катись к чертовой матери. Ну, вставай, кому говорю!