Остров пропавших душ - Ник Пиццолатто Страница 38

Поэтому я рысью пересекаю холл и направляюсь к туалетам, туда, где находится задний выход. Выхожу через него и иду на восток пару кварталов, затем разворачиваюсь и прячусь за старой телефонной будкой, откуда мне удобно наблюдать за машиной на парковке перед баром. На парковку въезжает грузовик, и в свете его фар я вижу, что «Ягуар» пуст.

Пригнувшись, я достаю нож из сапога и прячу его на груди. Теперь мне надо длинным окружным путем добраться до Найтс-Армз. Там я соберу вещички, подхвачу Сэйдж и куплю нам билет на автобус или до Карсона, или до Эурик-Спрингз, или до Биллинга. Но, наблюдая за машиной, я понимаю, что этого не произойдет. Я чувствую нетерпение, и во мне растет обида. Пусть же все заканчивается поскорее. Пусть, наконец, этот нарыв лопнет. Неожиданно мне начинает нравиться идея быстрой смерти в последней, открытой и решающей схватке. И я решаю вернуться к машине.

Я подбираюсь к ней со стороны багажника. Нервы мои натянуты, сердце колотится, как смеситель для красок, и я сгибаюсь возле задней двери со стороны водителя. Пробую ручку, и, когда она поддается, быстро залезаю в машину. Пытаюсь хоть что-то увидеть в ней, хоть какую-нибудь улику, но она стерильно чиста, если не считать навязчивый запах одеколона. Поэтому я ложусь на сиденье и начинаю ждать. Достаточно быстро мужик выходит из бара и оглядывает стоянку. Когда он подходит к машине и устраивается на переднем сиденье, я прижимаю острие ножа к его шее как раз в тот момент, когда он вставляет ключ зажигания.

– Боже…

– Не поворачивайся и положи руки на руль.

Он повинуется. На его мясистых руках поблескивает пара золотых колец, а затылок аккуратно подбрит под скобку. Мужик он совсем не маленький, и очень скоро весь салон наполняется слишком сладким запахом его одеколона.

– Черт бы побрал вас, итальяшек, вместе с вашими чертовыми одеколонами.

Машина в хорошем состоянии и освещена только зеленоватой подсветкой панели приборов; нас окружает гладкая кожа, а по радио передают репортаж о каком-то товарищеском матче. В свете приборов я изучаю его лицо: пухлое, с квадратным подбородком, слегка чванливое. Я понимаю, что никогда не видел его прежде.

– Кажется, ты кого-то разыскиваешь, – говорю я. – Не оборачивайся.

– Рой Кэди?

– Заткнись. – Я нажимаю на нож, и он взвизгивает. – Мне надо, чтобы ты передал им – пусть приходят, я их жду.

– Минуточку…

– Я сказал – заткнись.

Он моргает, и из-под кончика ножа стекает капля крови.

– Ни звука, бродяга. Тебе надо только передать им мои слова. Ты должен сказать, чтобы они приходили. Я жду их здесь, и здесь же я их урою. – Не думаю, чтобы он услышал дрожь в моем голосе, а уж рукоятку ножа я держу крепко, чтобы нож не трясся. – Скажи им, что я их жду. Скажи им, пусть начинают веселье.

– Послушайте…

Но слушать я не хочу, поэтому так нажимаю на нож, что он затыкается. Я задыхаюсь в этой роскошной машине, заполненной вонью одеколона.

– Передай им то, что я тебе сказал. – Второй рукой я нажимаю на дверную ручку. – Если я тебя еще раз увижу, то выколочу все твои зубы через затылок и скажу, что это была самозащита.

Я выскакиваю из машины и со всей доступной мне скоростью ковыляю в тень, а человек в машине что-то мне кричит, но его слова относит ветер. Сердце мое колотится так сильно, что у меня болят ребра, а металл в моей глазнице ноет. Держась в тени и передвигаясь по темным аллеям, быстро пересекая пятна света от фонарей, я добираюсь до Найтс-Армз быстрее «Ягуара».

Взобравшись по ступенькам, захлопываю за собой дверь своей комнаты. Весь пол в кухоньке засыпан крошками крабового панциря, а воняет в ней, как в доках. Я сбрасываю куртку и, не зажигая света, падаю на кушетку. Сэйдж поднимает голову со своей подушки и тихонько скулит. Она думает, что я расстроился из-за грязи, которую она устроила, и мне приходится погладить ее, чтобы успокоить.

Единственный источник света находится над плитой на кухоньке. Я сижу на кушетке, уставившись на безжизненный серый экран телевизора и на стенку из книг. Машинально я вожу большим пальцем по лезвию ножа, и от этого порез на пальце становится все глубже и глубже.

Я так и не услышал, что тот человек кричал мне.

Снимаю бриджи и кладу челюсти в раствор мятной воды. Какое-то время я наблюдаю за ними, и мне кажется, что они похожи на призраки.

Выпрямившись, я сижу на кушетке и бесцельно вожу ножом по подбородку.

Я слежу за дверью. Они ее, конечно же, выбьют, когда придут.

Из моего большого пальца течет кровь.