Я вас не звал - Николай Побережник Страница 33

– Принял, сейчас место найдем.

Мы остановились и начали укладывать трофеи, чтобы не ерзало по ногам. Вроде всё максимально укрепили и двинулись дальше. Не доезжая до дачного поселка, остановились у нашего схрона. Осмотрели – не похоже, что кто-то здесь любопытничал. Вскрыли закладку. Я заменил свой АКМ на АКМС, затем снял с одного карабина М4 тактический ремень и повесил себе на автомат – так удобнее, а к хорошему быстро привыкаешь.

– Ну что, Яков, мы тебя пока с Сашкой оставим тут, в поселок с нами не пойдешь, – сказал я.

– Почему? – не понял он.

– Да потому что тебя там разорвут просто на сотни маленьких украинцев, мы и спасти не сможем, несмотря на все твои недавние заслуги. Ты посмотри на себя, морда оккупантская, – ответил Сашка.

– Да, – согласился Яков, – что-то не подумал.

– Надо ему чего-нибудь подыскать, – сказал мне Димка.

– Я посмотрю ему шмоток и принесу, переоденется, – ответил я.

Я, Борис и Димка отправились в поселок. Не выходя на дорогу, остановились. Димка в оптику винтовки, а я в бинокль осмотрели поселок и дорогу. Во дворе нашей дачи увидел отца и Сергеича, они, склонившись над столом во дворе, о чем-то разговаривали.

– Ну, я батю вижу с Сергеичем, сидят, беседуют, – сказал я Димке.

– Ага, вижу, вроде спокойно всё, идем.

Не дойдя до дома метров двадцать, мы услышали крик из кустов: «Стой, кто идет? Пароль?»

– Ух, епт, так и обделаться можно, – сказал Димка, поворачиваясь в сторону кустов, где очень хорошо был замаскирован секрет для наблюдения.

– Пароль, говорю, – доносился оттуда голос, срывающийся на фальцет.

– Сергеича зови, ему пароль скажем.

– Стойте и не дергайтесь, а то положу всех очередью из пулемета, – снова донеслось из кустов, на что Димка как-то смешно приподнял бровь, вроде удивляясь.

– Да стоим, стоим.

В кустах были слышны шипение рации и переговоры. Через пару минут на дорогу вышли Сергеич, отец и еще три вооруженных парня.

– Ты смотри, партизаны вернулись, – расплылся в улыбке Сергеич, и тут же добавил в рацию: – Дозор, отбой, это свои.

Из кустов вышел парень лет семнадцати с двудулкой наперевес.

– Хорош пулемет, – сказал мне Димка, кивая на ИЖ27 в руках у парня.

– Ага, – согласился я, – примерно так я и подумал.

Мы обнялись с отцом, и я спросил его:

– Ну как вы тут, все живы-здоровы?

– Почти, собаку только вашу застрелили, была тут на днях заваруха. А так всё нормально.

Борис помрачнел и спросил:

– Что тут стряслось?

– Ночью прошлой какие-то мародёры заявились, Шах залаял во дворе и кинулся на одного из них, они в него стрелять начали, все проснулись сразу, ну и дали отпор, троих вон там прикопали, двое или трое убежали в просеку, и слышно было, как машина уехала.

– А как же дозорные ваши?

– А вот после этого по всему периметру и сделали секреты. А караул сразу после вашего отъезда организовали, Сергеич вообще молодец, придумал тут всё. Да он сам вам расскажет.

– Сергеич, пойдем к Анатоличу во двор, расскажешь, – сказал Димка.

Я вошел в дом, где меня буквально сбили с ног дети. Натискавшись с ними, поцеловал Свету и маму. Поздоровался с Мариной.

– А где Саша? – с тревогой спросила она.

– Машину караулит, скоро придет, – успокоил я ее.

– Света, где тут шмотки какие-нибудь старые?

– Да вон в кладовке.

Я покопался в маленькой кладовке и на вешалке, взял свою старую кожаную парку, свитер и застиранные штаны армейской «флоры».

Вызвал Димку:

– Первый, это Док, я нашел переодеться Якову, послать Бориса за машиной?

– Да, пусть подтягиваются.

Вышел во двор, подошел к Борису.

– На, отнеси оккупанту, подгоняй КАМАЗа сюда. Только в схроне там прикопайте ящик «семерки» перед отъездом.

– Хорошо, – Борис взял шмотки и удалился.

– Ну что, мужики, есть-то будете? – спросила Света, выйдя во двор.

– Конечно, – почти в один голос ответили мы с Димкой.

– Ну, мы сейчас с мамой быстро чего-нибудь приготовим, – и Света ушла в дом.

Сергеич рассказал нам, что в его отряде самообороны уже тридцать человек – после нашего отъезда они прошли по дачам и провели «политинформацию» с сомневающимися и теми, кто собирался выживать в одиночку. Пожаловался нам на нехватку оружия, патронов и снаряжения. Также рассказал, как видели «гриб» и сильно испугались, отсиделись в погребах и пережили накат не очень сильной взрывной волны.

– Фон слабый, на самых начальных уровнях показаний прибора, мы замеряли, можно не бояться, а трофеями американскими мы поделимся, десяток карабинов и пистолетов подкинем. Но нам нужно очень быстро съездить в Южный поселок на склады, и от тебя, Сергеич, нам надо человек десять, – сказал Димка. – И это не обсуждается. И еще. Есть полноприводный транспорт здесь у кого-нибудь, чтоб не «паркетный»?

– Пара джипов найдется.

– Ну и хорошо, перекусим и выезжаем, а ты пока собери отряд для нас.

Сергеич кивнул и, выходя со двора, сказал в рацию:

– Паша… Митрохин… сбор у колодца на Третьей линии.

– Хорошо, – донеслось в ответ.

Подъехала наша машина, вышел Борис и сразу начал шаманить с прибором и мерить фон.

– Ну что? – спросил его Димка.

– Фон падает, уже меньше одной пятой миллирентген. Ветер – северняк, да и осадков не ожидается.

– Ну, будем надеяться, что эту территорию пронесло. Всё равно раздай нашим комплекты защиты, – ответил Димка.

– Угу, – кивнул Борис и пошел к КАМАЗу.

– А мне что делать? – спросил подошедший к нам с Димкой Яков.

– Из трофеев подбери вооружение и боекомплекты на десять человек, сам вооружись. Вот тут во дворе всё приготовь.

– Yes, Sir… – вырвалось у Якова.

– Ты что, боец, попутал? – удивленно спросил Димка. – Ты контролируй базар-то, а то линчуют тебя здесь.

– Простите, больше не повторится, – виновато ответил Яков и убежал к машине выполнять распоряжение.

Димка огляделся.

– Пойдем-ка, Леха, перетаскаем на чердак барахло из КАМАЗа, пока лишних глаз нету.

Мы подняли наверх по четыре ящика патронов 5,45 и 7,62. Туда же отнесли один ящик гранат. В машине оставили пару цинков для себя.

– Мальчики, идемте кушать, – позвала нас Света.

По-быстрому умылись, поливая друг другу из ведра, прошли в дом и сели есть. На столе стояла кастрюля с макаронами и тушенкой. Мама раскидала нам всем по тарелкам макарошки, села с краю стола и, улыбаясь уголками глаз, смотрела на нас.