Сокровище Джунаида - Михаил Шалаев Страница 32

— А консервы какие есть? — первым нашелся Деревянко.

Парень все так же неспешно и молча указал на горку банок с гордой надписью «Килька в томатном соусе». Владимир разочарованно вздохнул и спросил:

— А минералка хотя бы есть?

Парень взглянул на них как-то странно, и впервые раскрыл рот:

— Есть.

— Дай штук пять.

Продавец открыл холодильник, заглянул вниз и, не разгибаясь, проинформировал:

— Только четыре осталось.

— Ну, давай четыре.

Забрав четыре баклажки газированной воды с названием «Чешме», за которые, по причине отсутствия у кавалеров местной валюты, пришлось платить Гульнаре, они вышли на улицу.

— И что же делать? — задал непраздный вопрос Деревянко.

Никто не спросил, о чем он. Ясно — где взять пожрать.

— А знаете, — задумчиво протянула Гульнара, — здесь у меня был старик знакомый. Если живой еще — чем-нибудь разживемся. Заодно и дорогу точно узнаю.

Они подъехали к крайнему домику, где девушка велела им сидеть смирно, а сама стала решительно стучаться в перекошенную дощатую дверь. Через некоторое время дверь приоткрылась, и из нее высунулся лысый седобородый старик. Они обменялись несколькими фразами по-своему, после чего Гульнара скрылась внутри. Сослуживцы, как было велено, терпеливо ждали, и их терпение было вознаграждено: девушка вышла из дома с пластиковым пакетом в руке.

У туркмен, жителей пустыни, никогда не было холодильников — даже таких естественно-природных, какие имелись, к примеру, у чукчей. Тем требовалось только закопать продукт в мерзлоту, чтобы он мог храниться практически вечно, как мамонтенок Дима. Но заготавливать мясо впрок надо как-то и в песках. Поэтому туркмены с незапамятных времен стали использовать свойства курдючного бараньего жира, который не плавится даже при сорокоградусной жаре. Хорошо пережаренное в нем мясо может храниться очень долго без всяких холодильников, оставаясь при этом удивительно вкусным. В пластиковом пакете оказался полотняный мешочек, туго набитый такой вот жареной бараниной, именуемой здесь коурмой, а кроме того, две лепешки туркменского хлеба — чурека и две полуторалитровых баклажки неожиданно холодного и хорошо освежающего напитка из верблюжьего молока — чала. Поскольку время уже было обеденное, они с удовольствием поели прямо в машине — коурма с чуреками и холодным чалом показалась им настоящим деликатесом.

Но надо было двигаться дальше, и скоро Гульнара, заняв штурманское место, показала, где начинается дорога к колодцам, больше похожая на широкую верблюжью тропу — каковой, видимо, и являлась. «Паджеро» храбро преодолевал ухабы и выбоины едва намеченной колеи, не смущаясь песчаными наносами, вылезшими кое-где на дорогу. Знаменитая японская техника не подвела: они без происшествий доехали до места, про которое Гульнара говорила — «одно овечье дерьмо». Все так и оказалось. Впрочем, не совсем все. Девушка подцепила носком босоножка пустую банку из-под кильки, той самой, которая грудилась в поселковом магазине.

— Кто-то тут был недавно… — сделала она логическое заключение.

Но внимания на ее слова не обратили. Они нетерпеливо, как дети, выбрались из джипа и разбрелись по округе, тщетно пытаясь отыскать приметы, описанные в письме Джунаида.

Терпения их хватило примерно на час, а потом Деревянко не выдержал:

— Да ну его к черту! — и, обращаясь к Гульнаре: — Там у нас закусь еще осталась?

— Немножко есть…

— Леха, давай я за пузырем сгоняю! Водка-то в этом магазине, надеюсь, есть? Сегодня устали уже, давай отдохнем. А завтра, на свежую голову, начнем искать…

Алексей поглядел на него с сомнением, но возражать не стал. Вытащил из бардачка свою малость похудевшую за дорогу пачку долларов и, отыскав мелкую купюру, протянул ее Деревянко:

— Только осторожно, машину не разбей…

Владимир мухой смотался в поселок и вернулся вполне счастливый. Ему удалось не только добыть водку, но и частично решить продовольственный вопрос:

— Слушай, как здесь зелень ценят! На десятку — ты посмотри сколько всего: две водки (левая, наверно, но Бог даст, не помрем), два килограмма картошки (в костре запечем), буханка хлеба (черствый, но угрызем), и главное… — говоря все это, прапорщик выкладывал добычу из пакета на заранее расстеленный Алексеем брезент, а со словами «и главное» торжественно достал три помидора и два огурца — на закусь.

Пир удался на славу. Гульнара, казалось, совсем забыла про Бекдаш и незадачливого участкового, понемножечку пила вместе с ними, от души смеялась над анекдотами Деревянко, сама вспоминала смешные случаи из комсомольской жизни. Водка оказалась на удивление неплохой, хотя и не очень крепкой. Над пустыней уже опустилась ночь, высыпали крупные звезды, воздух резко похолодал.

— Эх, костерочек бы, — зябко повела плечами Гульнара. — И чайку… Мне старик, глядите, что еще дал…

Она вытащила из пакета тунчу — закопченный до черноты сосуд из тонкого оцинкованного железа, специально приспособленный для быстрого кипячения воды на открытом огне. Чабаны говорят, хорошую тунчу можно вскипятить на одной газете. А заваренный в ней зеленый чай «с дымком» всегда бывает необыкновенно вкусен. Гульнара вздохнула, и вдруг вспомнила:

— Тут кто-то, кажется, картошку печь собирался?

Вместо ответа Владимир вдруг поднял палец:

— Тихо!

Все замолчали. Наконец Упырев нарушил тишину:

— Ничего не слышно…

— Показалось, что машина…

— Может, и машина, — пожала плечами Гульнара. — Здесь же до дороги не так далеко.

Посидели еще немного, прислушиваясь, но ничего не услышали, и девушка вновь повторила:

— Так что насчет дров?

— А что, я сейчас, — храбро отозвался Деревянко.

Он взял в машине фонарь и отправился искать обломки саксаула, изредка попадающиеся в окружающих песках. Через несколько минут он вернулся к их стоянке и с виноватым видом бросил на землю жиденький пучок веточек. Испечь на них картошку нечего было и мечтать. Приняли еще по одной. Алексей стал подтрунивать над Деревянко, требуя на закуску печеной картошки. Владимир в ответ пробурчал, что рядом есть хороший пенек, но его никак не вытащишь.

— Какой пенек? — заинтересовался Упырь.

— Да какой… Обычный.

Но тут засмеялась Гульнара:

— Нет, это необычный пенек.

— Почему? — не поняли сослуживцы.

— Однажды я была здесь во время Новруза — это у нас праздник весны, меня от обкома направили на проведение. Ну, все как обычно было — борьба «гореш», скачки, собачьи бои, разные игры… Молодежь разгулялась, а программа кончилась, вот один старик и говорит: «Кто тут из вас самый сильный? Пусть голыми руками пенек саксаула вывернет!» — Гульнара насмешливо фыркнула: — Даже приз выставил, молодого барашка… Да только он никому не достался: слишком крепкий пенек оказался…