Элитные спецы - Сергей Самаров Страница 30

– Это интересная мысль… – соглашается генерал Астахов.

– Еще более интересно другое… – продолжает Кордебалет. – Служащий патриаршей библиотеки, который занимался с учеными имамами, человек очень пунктуальный. Он обязательно заносит в журнал все документы, которые копирует. Так вот, по просьбе имамов он копировал как раз то маленькое письмецо из Бахрейна… Оно заинтересовало террористов…

– Таким образом, – развивает Басаргин мысль Кордебалета, – мы имеем полное право уже не предполагать, а ожидать, что вместо рисунков святого Никодима, выполненных моей женой, террористы используют существующий или же поддельный аналог – письма Никодима… Очень веский аргумент! Я настаиваю… Ночью я сам пришел к такому же выводу, но мне не хватало фактов. Настоящие или поддельные, но письма должны быть… И потому я предполагаю, что нам следует ожидать появления группы паломников, решивших посетить, скажем, могилу православного святого в дань уважения к мыслям, высказанным им об исламе и равноправии религий… Могила находится, как мы знаем, в Столбове…

– Вы еще не в курсе… – говорит генерал. – И я не успел сообщить… Как раз к завершению учений, то есть через шесть месяцев, в годовщину расстрела большевиками святого Никодима, планируется провести перенос святых мощей на территорию монастыря. То есть совпадает дата завершения учений и большого скопления людей, приезда гостей, паломников и, возможно, террористического акта. Таким образом, мы можем ориентироваться на эту дату как на время возможного проведения атаки на ядерный реактор… Так? Или кто-то со мной не согласен?

– Я думаю, что дело обстоит именно так, – полковник Согрин согласен, – но, в случае, если террористы под видом паломников проникнут в город и убедятся, что реактор хорошо охраняется, они предпримут другую акцию – захватят настоящих паломников… Масштаб совсем не тот, но это тоже будет теракт, и достаточно громкий…

– Именно об этом я и хотел говорить в завершение… – прерывает Басаргин полковника. – Только мне кажется, что дело будет обстоять несколько не так… Дым Дымыч правильно заметил, что подполковник Сохно поставил себя на место террористов, и в результате мы получили след. И я пошел этим же путем…

2

– Я же два слова сказать не смогу… Язык не повернется… – хрипло шепчет Марина. После каждого слова ей требуется время на отдых.

Ширвани осуждающе качает головой. Ему трудно бороться с тем, что он сотворил сам.

– Конечно… Тебе трудно… А если я поставлю тебе укол, ты сразу отключишься… Помнишь, как в прошлый раз было… У тебя пока слишком слабый организм, чтобы держаться при таких сильных препаратах…

Она стонет. Раз… И другой… И столько безысходного отчаяния в этих стонах, что можно разжалобить скалу. Ширвани далеко не скала, в простых межчеловеческих отношениях и сам имеет слабости, и другим их прощает… Но он скала, когда вопрос касается дела. И потому стоном его сейчас не прошибешь, может быть, вызовешь жалость, но никак не заставишь дать новую дозу…

Положение еще осложняется и тем, что Ширвани чувствует свою собственную ошибку. Выбор был за ним, можно было бы запросто обойтись обычным героином. Но тогда, в Штатах, необходимо было делать все быстро и энергично, пока не хватилось ФБР. И от Марихуаны Андреевны требовалась повышенная послушность. Потому Ширвани выбрал «белого китайца» [16]в «варианте Z», зная, что это обеспечит ему «женщину на поводке», сюрприза от которой можно ждать только в том случае, если довести ее до состояния тяжелой «ломки». Для того времени, для конкретного момента, он действовал правильно. Момент велел – и действовал… Но сейчас сказываются тяжелые последствия именно того момента…

Вот уже как-то само собой, почти незаметно, подошло время, когда Марину трудно ввести в приличное, незаметное для постороннего взгляда состояние. А вводить необходимо. Хотя бы сейчас, на время звонка. А вообще у Ширвани задача более сложная. Это даже не задача… Это тонкая и сильная игра… И он должен провести такую игру…

– Тебе и надо-то всего два слова сказать… А потом уж… Потом уж я сам все сделаю…

– Дай… Я все равно скажу… Не переживай… «Накати» мне хорошенько – в глаз… С искрами… Я сразу в себя приду… Скажу, и все… Ты только сильнее бей, не жалей… – в ее голосе слышится боль, словно он уже «накатил».

Он качает головой, открывает сейф, оборачивается, чтобы поймать полный надежды взгляд Марины, в самом деле ловит его, но из сейфа вытаскивает только коробку с таблетками. Одну протягивает ей.

– Только это дам… Минут на десять это тебе поможет…

Скривив гримасу, она с отвращением смотрит на зелененькую таблетку «экстази», но тут же сует ее в рот – знает, абстиненцию это слегка снимает, хотя в ее состоянии никакого удовольствия от «экстази» уже не получишь…

Но Ширвани наплевать на ее удовольствия, ему надо сейчас только одно – чтобы Марина смогла позвонить отцу и поговорить с ним… Поговорить… Членораздельно… И не совсем уверенным голосом… Именно так, и только так… Чтобы отец понял – не все с Мариной хорошо… А потом уже разговаривать будет сам Ширвани… Он знает, что сказать, и знает, как сказать…

Ширвани присматривается к ее глазам, ловит момент просветления, который обязательно должен вот-вот произойти. И этот момент происходит. Марина смотрит почти осмысленно. Не ясными, понятно, глазами, но уже с толикой разума. И только тогда Ширвани подносит ей телефонный аппарат.

– Набирай…

Это произносится таким голосом, что Марина торопливо начинает набирать номер – пальцы соскальзывают с кнопок, и она повторяет набор. А Ширвани тем временем опять лезет в сейф и вытаскивает приготовленный шприц – торжественно показывает, как дрессированному тюленю в цирке показывают рыбину, якобы угощение за выполнение трюка, простое поощрение. И зрители не догадываются, насколько голоден несчастный тюлень, что за эту рыбину он готов насиловать собственную природу. Марина начинает набирать номер быстрее и увереннее. Приманка и на человека действует так же, как на тюленя. Ее глаза от шприца не отрываются, даже вслепую набирает уверенно…

Трубку берут почти сразу. Ждали…

– Алло, папа…

Ширвани берет трубку параллельного аппарата. Кивает Марине, чтобы продолжала.

– Мариша… Здравствуй, доченька… Мама сказала, что ты приезжаешь? С мужем… Слава богу… Я поздравляю вас… Когда будете?..

Голос Ивана Александровича радостный. И чувствуется, что не молодой уже, с многочисленными трещинками голос. Добрый, наверное, человек…

Марина улыбается… Должно быть, ей приятно услышать этот голос.