Оплавленный орден - Сергей Самаров Страница 26

– Да, я думаю, здесь мы смогли бы поработать, – спокойно согласился подполковник Крикаль. – Это не пуговица, и направление работы прослеживается отчетливо. Возможно, здесь нам даже удастся выйти на какой-то след. За такие данные могу только поблагодарить. Мы завтра же с утра выедем всей бригадой, чтобы побеседовать одновременно со всеми уволившимися. Если беседовать поочередно, они могут согласовать между собой какую-то одну собственную линию защиты. А с «пожаркой» в целом, пожалуй, не все так просто…

– Там все не очень просто, Виктор Львович, я с вами полностью согласен. И даже сложнее, чем вы себе представляете. Самая последняя моя информация из этой серии. Меня она заинтересовала меньше всего, поскольку у меня есть склонность много списывать на обыкновенное желание отдельных личностей хорошо жить за счет других, но у нас с вами разные методы работы, и потому я думаю, что вас моя информация, наоборот, больше всего и заинтересует. Это относительно того, что с «пожаркой» не все так просто.

– Я слушаю.

– В нашем мотострелковом батальоне мне для работы выделили «уазик».

Пришла машина, водитель местный, хороший человек и всегда готовый мне помочь. Поехали мы в поселок. У водителя там старый товарищ в полиции служит. Давно не встречались, надеялся повидаться. Да, перед тем как в машину сесть, я машинально посмотрел на левое крыло. Понимаете, почему посмотрел?

– Понимаю, – кивнул Крикаль.

– Я не понимаю, – сказал майор Валентинов. – Объясните, пожалуйста.

– Во время сегодняшнего утреннего террористического акта на дороге из аэропорта выстрел из гранатомета производился из военного образца «уазика», без номеров. Интересная особенность, на «уазике» была ободрана краска на левом крыле. Я теперь машинально на все «уазики» смотрю. Ищу ободранную краску, – объяснил Устюжанин своему начальнику штаба.

От такого сообщения подполковник Крикаль даже с кровати вскочил и, казалось, готов был по-женски руками всплеснуть.

– Так что же вы до сих пор молчали! Надо немедленно туда ехать и проводить в «пожарке» обыск. Наверняка найдем какие-то следы. Ай да полковник! Ай да Исмаилов!

– Я сомневаюсь, что вы сможете что-то найти. Все действия бандитов четко просчитаны, и я не ожидаю от них небрежности в маскировке. Они наверняка подчистили все следы. И вообще, я допускаю мысль, что полковник в данной ситуации совершенно ни при чем. Просто кто-то умело использовал его не очень устойчивое положение. Очень тонко и умело. Но все же вы можете завтра наведаться туда. Вы же хотели допросить тех, кто увольняется. Заодно попытайтесь выяснить, где находился «уазик» полковника во время проведения террористического акта на шоссе Уйташ – Махачкала. Мне почему-то кажется, вам скажут, что машина стояла в ремонте, и хозяин автомастерской, и рабочие его, если они у него есть, это подтвердят. Я даже допускаю, что это совсем не тот «уазик», что был на шоссе, и доказать обратное мы не сможем никоим образом. А если сейчас устроить обыск, это значит, мы рискуем спугнуть и насторожить амира Герострата, если он действительно имеет какое-то отношение к пожарной части.

– Но мы как-то должны выходить на Герострата? – рассердился подполковник Крикаль. – Нельзя терять время. Если мы будем выжидать, он совершит следующий теракт и опять будет большое количество жертв. А у меня, как у всякого нормального человека, всего одна голова, которая не любит, когда по ней часто бьют. Она тогда, упрямая, думать вообще перестает.

– Кстати, сколько человек сегодня погибло? – спросил майор Валентинов, не внимая опасениям подполковника, поскольку самого начальника штаба отряда мало трогали возможные беды офицера ФСБ.

– Сорок два человека. Чуть меньше ста пострадали от ожогов различной степени тяжести. В том числе и от легких ожогов. Это не считая тех, кто отказался от медицинской помощи. Кто далеко от гранатометчика был, легко отделался. Им, можно сказать, повезло. Дальняя капсула гранаты ушла за поворот дороги и только сожгла снег в поле. До сих пор лужи стоят, не замерзают. Из дальних сильно пострадал лишь мотоциклист. Кто ехал в машинах с закрытыми окнами, вообще не пострадали. Пламя видели, испугались прилично. Но ожогов нет. При этом более двадцати человек из пострадавших находятся в критическом состоянии. Большая поверхность ожогов. Но в целом потери меньшие, чем можно было ожидать после первичного осмотра места происшествия.

– Да, – вздохнул майор, – а в народе, как обычно, преувеличивают…

– Это традиционная особенность всех народов мира, – заметил Виктор Львович. – Так что же мы будем предпринимать? Не сидеть же сложа руки и не пить, как полковник Исмаилов, коньяк. Однако нас за это никто по головке не погладит! С нас спрос другой, и тот же Исмаилов первым сможет нам претензии предъявить. Даже если допустить, что он и есть амир Герострат.

– А что нам делать остается? Мы будем использовать способности всякого народа к передаче сплетен, – конкретно и даже жестко предложил Устюжанин.

– То есть? – не понял Виктор Львович.

– Будем пускать слухи. И эти слухи будут заставлять Герострата осторожничать, готовясь к большому делу, способному действительно его прославить. Ведь Герострат ради славы трудится. Или тщеславия, не знаю уж, как правильно сказать, – не филолог! И он не захочет лишний раз рисковать, размениваясь на каких-нибудь разнесчастных «краповых». Побережет себя для большего.

– Я не понял, какие слухи?..

– Если в республику приезжает первое лицо государства, или даже не первое, но значимое, какие меры безопасности обычно принимаются?

– О-о-о… Столько мер и мероприятий… Пот под мышками вытирать не успеваешь…

– Вот эти меры и придется принимать или хотя бы демонстрировать, будто они принимаются. И пустить слух, что на траурный митинг по поводу гибели бойцов спецназа внутренних войск приедут и президент страны, и министр внутренних дел.

– Министр в самом деле собирается приехать, – сообщил Крикаль. – Только не на митинг, а чтобы продвинуть расследование. И директор ФСБ с ним.

– Ну и отлично. Значит, меры все равно будут приниматься. Но слух следует пустить, что едет президент или премьер-министр. Желает лично выразить родственникам погибших соболезнование. Есть такая возможность пустить слухи?

– Есть, конечно. Следует говорить, но недоговаривать. А что-то и упорно скрывать. Методики были разработаны еще при КГБ. Их никто не отменял, и, как методические пособия, они хранятся в нашей библиотеке. Получить для изучения не трудно. И применить попробуем. Но мне обязательно потребуется на это согласие нашего начальника управления.

– Виктор Львович, вы хотите, чтобы я попросил согласия у вашего начальника управления? Не думаю, что это будет хорошим шагом. Впрочем, я могу попросить нашего командующего лично позвонить вашему генералу. Они найдут общий язык.

– Не надо. Я сам договорюсь, – торопливо сказал подполковник Крикаль.

Виталию Владиславовичу показалось, что подполковник уже подумал о том, как будут делиться лавры после успешного завершения операции, которая, по большому счету, еще и не началась. Да и созрела она вовсе не в головах офицеров ФСБ.