Тени за городом - Александр Тамоников Страница 23

Саня знал Женьку с самого раннего детства, более того, она была его одноклассницей, поэтому он с ней не церемонился.

–Не твое дело!– огрызнулся он.– Ступай себе!

–А все-таки?

–Вот как прижучу тебя за нарушение законодательства, так будешь у меня знать!– пригрозил Саня.

–Это за что же?

–Сама знаешь! За то, что регулярно обвешиваешь покупателей! Вместо килограмма взвешиваешь им девятьсот граммов!

–А ты что, поймал меня за руку?

–А мне и ловить не нужно, потому что я и без того знаю!

Женька обиженно фыркнула и отошла. А Саня задумался.

Конечно, не о Женьке – сдалась ему эта Женька! Он задумался о гораздо более серьезных предметах. А если точнее, то об Остапе Луцике и о его подозрительных гостях.

Оно конечно, никаких самостоятельных оперативных действий Саня в отношении Луцика и его гостей предпринимать не станет. Дисциплина есть дисциплина. Но вместе с тем Каменка – это его участок, и он отвечает за все, что здесь творится или, допустим, может случиться завтра или послезавтра. Даже если, допустим, в Каменке основались какие-нибудь шпионы, то и в этом случае такое дело мимо Сани никак пройти не может.

А потому не случится ничего особенного, если он проявит инициативу и понаблюдает за Остапом Луциком и его гостями. Осторожно, издалека, так, чтобы никто из них не обратил на Саню никакого внимания. Дисциплину он при этом соблюдет и приказа не нарушит. Издалека – это не то, что вблизи. Издалека – это совсем другое дело. И уж если Саня обнаружит или хотя бы заподозрит что-нибудь этакое, он сразу же позвонит начальнику КГБ, телефончик-то он теперь знает.

* * *

В это же самое время начальник Углеградского отдела КГБ Иван Кириллович Голубев также пребывал в размышлениях. Конечно, это были не такие сумбурные и легкомысленные размышления, как, скажем, у того же Сани Киняйкина. Нет, это были глубокие и дельные размышления опытного человека и профессионала своего дела.

Голубев размышлял о том самом письме. И об Остапе Луцике. И еще – об его таинственных гостях. И по всему выходило, что письмо, Остап Луцик и его гости – все это каким-то образом взаимосвязано, все это вытекает одно из другого. Из всего этого просто-таки сама собою вырисовывается вполне отчетливая картина. Потому что все случилось почти одномоментно. Вот к Остапу Луцику прибыли неожиданные гости. Сто лет у Остапа не было никаких гостей, потому что он мрачный и негостеприимный человек. И вдруг – гости. Целых четыре человека. Значит, двое – его двоюродные братья, и еще двое – их сыновья. Допустим… Непонятно одно: откуда они вдруг возникли? И для чего они возникли? Главное дело – сто лет от них не было ни слуху ни духу, а тут вот они – будто из-под земли выросли. Ну разве это не наталкивает на размышления? Наталкивает. Разве это не интересно? Еще как интересно.

А дальше – еще интереснее. Вот как только эти гости образовались, так почти сразу же образовалась сомнительная бандеровская делегация с таким же сомнительным письмом. Главное дело – ни о чем таком в Углеграде никогда и слыхом никто не слыхивал, никто даже вообразить не мог, что такое двусмысленное дело может случиться, а тут – пожалуйста. Как только у Остапа Луцика появились гости, так тут же возникла и делегация. И притом возглавил ее именно Остап Луцик, а не кто-то другой. Да, при нем были и другие старики, но главным в этом деле был именно Остап. Вот, его подпись стоит под письмом на первом месте. Значит, он и есть главный – тут уж сомневаться не приходится.

И вот, кстати, о прочих стариках. Уж не те ли это старики, которых Остап Луцик приглашал к себе в гости и которые засиделись у него допоздна вместе с новоявленными двоюродными братьями и их сыновьями? По всему выходит, что именно они и есть. Других-то откуда бы Остап взял? Чтобы найти других, на это понадобилось бы время, а его-то, времени, как раз и было в обрез. Потому что все происходило почти мгновенно. Вот тебе – гости к Остапу, вот тебе – бандеровская делегация в горком Коммунистической партии.

А отсюда напрашивалось множество самых разных вопросов. И главный был таким: уж не эти ли чертовы гости и написали то самое письмо и не они ли организовали делегацию в горком? Но если это они, то кто они на самом деле такие и для чего это им понадобилось? И еще – почему они действуют открыто, никого и ничего не боясь?

Впрочем, на последний вопрос у Голубева имелся вполне аргументированный ответ. А чего им опасаться, тем гостям? Какой такой закон они нарушили – даже если они и в самом деле причастны и к письму, и к делегации? Никакого закона они не нарушили, в том-то и дело. И потом, они могут сказать, что все это – совпадение и сами они ни к чему такому не причастны. А потом развернутся и спокойно уедут. И задержать их нет никакой возможности, потому что нет на это никаких оснований. Небось и документы у них в порядке, и ко всему прочему не подкопаешься.

Но ведь и отпускать их просто так тоже было бы неправильно. Потому что непростые это были гости! Голубев это ощущал каким-то особенным, присущим, пожалуй, лишь матерым сыщикам чувством. Но ведь чувства – это материя тонкая, ее к делу не пришьешь. Значит, нужно собирать доказательства. Причем – срочно, пока гости не уехали. И эти доказательства должны дать ответ на все вопросы: кто на самом деле эти окаянные гости, они ли написали письмо и организовали делегацию и для чего им все это понадобилось…

Голубев вызвал к себе своего заместителя.

–Вот что, Юрий Андреевич,– сказал Голубев.– Тут, понимаешь ли, такое дело… Нехорошее дело, одним словом.

И коротко и емко ввел заместителя в курс дела, а в довершение дал ему почитать письмо.

–Ничего себе!– присвистнул заместитель.– Уж чего-чего, а такого я предвидеть не мог! Даже вообразить. Это в наше-то время! Подумать только! Ну и ну!

–Жизнь полна неожиданностей,– заметил Голубев. То ли от таких неслыханных событий, то ли от междометий своего заместителя его вдруг потянуло на философию.– И наше с тобой дело – разъяснить эти неожиданности до самого донышка. Ты вот что, Юрий Андреевич. Срочно подбери нескольких молодцов, и пускай они покружат по поселку Каменка. А особенно – вокруг дома, в котором проживает этот Остап Луцик, не к ночи он будь помянут. Разузнайте все, что только возможно. Но осторожно, понятно вам? На мягких лапах.

–Это как так?– удивленно спросил заместитель.

–Ну, как кошка кружит у мышиной норки,– пояснил начальник.– Мышка, значит, ее не слышит и не замечает, а она – кружит…

–Теперь понятно,– усмехнулся заместитель.

–А если понятно, то и действуйте. Главное – не упускайте из виду гостей. Луцик со стариками никуда не денется, а вот гости могут в любой момент упорхнуть.– Голубев секунду помолчал и добавил:– Хотя мне почему-то кажется, что никуда они до поры до времени не упорхнут. Потому что не все дела они еще сделали…

* * *

И в это же самое время происходило еще одно совещание – в доме у Остапа. Совещались Крук, Чорба, Василь и Михайло.