Завтра никто не умрет - Сергей Зверев Страница 22

Туманов многозначительно переглянулся с Оксаной.

– Что, уже не новость? – надулся Рудик.

– Новость, – успокоил Туманов. – Просто о лодочной станции мы как раз размышляли. Чисто абстрактно.

– А я знаю, где она, – похвастался Газарян. – От станции в скалы уходит утоптанная тропа – видимо, к замку, но пользоваться ею я бы не советовал. Есть другие подходы. Минут двадцать я там сидел в гнезде и все замечал. Можно пройти по скалам – гребень не очень острый, а можно и в обход – с севера.

– И не пытался воспользоваться этим счастьем? – засомневался Туманов.

– Извини, Павел Игоревич, – Газарян решительно мотнул головой, – возможно, я и страдаю наследственным пофигизмом, но чтобы без идеи подставлять себя под пули... Я насчитал охраны штыков семь. Трое или четверо прячутся в домике, двое болтаются поодаль, а еще, хотелось бы ошибиться, оборудован снайперский пост. У всех коммуникаторы в ушах. Пока я там лежал, подплыла лодочка, двое типов в плащах – лиц не видел – выгрузились и ушли под охраной к замку. Толпа, короче, Павел Игоревич. Решил отлежаться до вечера, а уж потом с темнотой... Я же не знал, что кроме меня живые есть. Думал, один такой счастливый.

– Дорогу помнишь?

– Решительно, – кивнул Газарян. – Могу в темноте, с завязанными глазами.

Туманов успокоился. Будет чем заняться в минуты скуки.

– И отлежаться ты решил не где-нибудь в норе, а поближе к замку.

– Так любопытно же, Павел Игоревич.

– Тогда вопрос, Рудик. Ты был сегодня везде – даже там, где не надо. А в замок ходил?

– В каком смысле? – Газарян хлопнул глазами.

– Рудик, это относительно простой вопрос. Ты был сегодня в замке? В этом нет ничего криминального. Вот я, например, был. Как все нормальные психи.

– Извиняюсь, но до такой наглости... – Рудик замотал головой. – Не ходил, Павел Игоревич, хоть режь. А что ты там делал? Расскажи.

Они лежали за камнями, следили за замком, Туманов неторопливо рассказывал, как осваивал этот обиженный природой уголок. Люди слушали. Рудик перестал хохмить, обтачивал ногти пилкой на обушке ножа. Оксана намазала губы кремом от обветривания, углубилась в самосозерцание. Несколько раз порывался пойти дождь. Потом вдруг повалил снег. Туманов поймал на перчатку несколько снежинок, с изумлением на них уставился. Погода, конечно, не баловала теплом, дул свирепый ветер, часто меняющий направление. Но ниже минусовой отметки температура не опускалась. Много странностей у местного климата. Норвегия по уши в снегу, а на островах в помине нет никакого снега. Стихии безумствуют, но все в пределах «плюсовой зоны». Давно бы околели, будь тут снег. Хвала Гольфстриму или чему там еще...

Снегопад продолжался несколько минут. Налетел ветер, прогнал тучу. Стало тихо, немного посветлело. «Замерзаю, замерзаю...» – бормотала Оксана. Вертелась, терла ладошки. Отыскала в рюкзаке Туманова ветрозащитные спички, стала жечь, греть руки. Туманов вспомнил про коньяк, извернулся, извлек его, как факир, из рукава, подполз к Оксане и сунул в замерзшую руку. Девушка насторожилась, понюхала, отвинтив крышку. Сделала глоток, закашлялась. Замерзшие губы растянулись в блаженную улыбочку.

– Туманов, ты гений, – и девушка жадно присосалась к горлышку.

Заволновался Газарян, мгновенно оказался рядом, отобрал у Оксаны сосуд, выхлебал треть. Павел последним взял бутылку. Запрокинул голову, влил в себя целебную жидкость. Коньяк был просто чудо. Он завинтил крышечку, убрал флакон на место. Лежать еще долго.

– Где взял, Павел Игоревич? – спросил Газарян.

– В замке, – пояснил Туманов.

– А почему так мало?

– Больше не было.

Он следил за их реакцией. Человек, копавшийся до него в сейфе, не мог не заметить бутылку. Но оба вели себя вполне непринужденно. Оксана исподлобья смотрела, как он застегивает «молнию» на кармане, облизнулась с расстроенным видом.

– Отлично, – Газарян расслабился, мечтательно прикрыл глаза. – Эх, сейчас бы оказаться в безопасности да напиться до полной потери чувствительности...

Туманов бы тоже с удовольствием погрузился в бездонные глубины стакана. Лучше уж запой на неделю, чем ситуация, в которой он тут оказался. Для здоровья определенно полезнее.

Рудик забрался под валун и начал рыться в своих вещах. Туманов наблюдал за ним с любопытством. Когда у Газаряна в руках возник продолговатый черный предмет размером с сигару, он подполз поближе. «Сигара» оказалась телескопической. Самодовольно похмыкивая, Рудик пояснил:

– Подзорная трубка, Павел Игоревич. Не из комплекта – моя, личная. В прошлом месяце громили мафиозный особняк в Волоколамске, не удержался, прихватил. Отличная игрушка. Восьмикратное увеличение. В темноте вот только абсолютно бессмысленное устройство... Руками не смотрят, Павел Игоревич, – пресек он попытку командира завладеть монокуляром. – Становись в очередь.

Пришлось терпеливо ждать, пока Газарян насладится пейзажами. Потом Оксана поигралась. Потом Туманов пристроился за «бруствером» и приступил к обследованию местности. Вздрогнул, увидев рядом с собой человека с автоматом. Тот смотрел практически в его сторону! Увеличение было ошеломляющим. Слишком хорошо – тоже нехорошо. Павел подкрутил регулятор – автоматчик отъехал. В замке что-то происходило. В амбразуре донжона на самой верхотуре возникла физиономия. Наблюдатель поднес к губам рацию, что-то сказал. «Поосторожнее бы надо, – подумал Туманов. – Вооружится этот тип биноклем – пиши пропало». Но у наблюдателя была другая функция – он смотрел на небо (предсказатель погоды, решил Павел). Во внутреннем дворе наблюдалась активность. Суетились люди в черном. Появился субъект в гражданском, махнул кому-то рукой. Рывками опустился мостик перед главными воротами – он оказался, как ни странно, действующим. Открылась створка ворот – и они работали. Несколько человек, сгибаясь от тяжести, вытащили на обозрение продолговатый зеленый предмет. Объявились двое в штатском. Они переговаривались друг с другом. Лица были незнакомые. Туманов их запомнил на всякий случай. Вертолетную площадку по периметру окружили автоматчики. Каждый имел свой сектор обзора.

А потом появился вертолет.

Сначала возник какой-то непонятный раздражающий гул. Он делался громче, неприятнее, затем из-за низкой лохматой тучи, подбирающейся к острову с востока, вынырнула винтокрылая машина, стремительно снизилась и, покачиваясь, зависла над вертолетной площадкой. «МИ-8Т», машинально отметил Туманов. Транспортно-десантный вертолет. Грязно-зеленое брюхо, оборудованное спонсонами для посадки на воду, медленно снижалось. Вращающийся винт будоражил воздух, разлетались мелкие камешки, люди держались за шапки. Опознавательные знаки на борту отсутствовали. Вертолет плавно сел, прогнулось шасси. Людей у вертолета стало больше – уплотнилась охрана. Двое штатских, придерживая шапки, двинулись к винтокрылой машине.

Уцелевшие спецназовцы уныло наблюдали, как из чрева высаживается вооруженная публика. Явно подкрепление. Дюжина, полторы дюжины... Выстроились в колонну по одному, потянулись в замок. Носильщики схватились за ящик, поволокли к вертолету. Было тяжело, но они справились – загрузили багаж. Однако вертолет не улетал. Лопасти вращались, шасси не отрывалось от земли. Ждали чего-то.