Сердце льва - Дмитрий Вересов Страница 19

Слово за слово разговорились. Вспомнили лето, Белогорку, местный клуб в здании бывшей церкви, волнительные танцы до упаду. За приятной беседой время пролетело незаметно — съели все. Потешили и душу, и тело.

— Однако время. — Глянув на часы, Тихомирова превратилась в чопорную комитетчицу, подобрала губы и церемонно промокнула их салфеткой. — Ну, молодое дарование, спасибо за компанию. Вот, по всем личным вопросам, — вытащила ручку, черканула телефон, поднялась. — Звонить лучше вечером,

Словно маску надела.

«Ладно, мы тебе поставим личный вопрос. — Тим с задумчивостью посмотрел ей вслед, на ноги, крепкие, хорошей формы… — Девушка в красном, дай нам, несчастным, много не просим, палок по восемь».

Потом глянул на телефон, начерканный на салфетке как раз под оттиском перламутрово напомаженных губ. Жила Лена где-то в Кировском районе, совсем неподалеку от него.

«Il faut oser avec une femme», — считают французы: с женщиной надо быть смелым. В Италии говорят: «La donna e mobile», женщина непостоянна. У нас же — куй железо, не отходя от кассы. Тим позвонил Тихомировой на следующий день и без всяких там обиняков и изящных выкрутасов нахально напросился в гости. Купил восемьсот граммoв сметаны, трехлитровую бадью томатного сока, поехал.

Жила комитетчица действительно недалеко, в девятиэтажном доме напротив платформы «Дачное». Босая, в простеньком халате, без макияжа, она выглядела привлекательней, чем в институте — этакой вальяжной рыжеволосой ведьмой, отдыхающей or трудов праведных в уютном логове.

— О, мерси, — обрадовалась она сметане и томатному соку, похоже, больше, чем самому Тиму. — Очень кстати! У Тихона наконец-то прошел понос, а я готовлю пасту по-пармезански, с копченостями, томатная труя не повредит.

С этими словами она препроводила гостя на кухню, жестом указала на табурет и, присев на корточки, стала наливать сметану в маленькую плошку на полу.

— Тиша, Тиша, Тиша, кыс, кыс, кыс! Ступни у нее были маленькие, колени розовые, круглые, что без ошибки выдает в женщине характер ровный и добрый.

— Дрыхнет, наверное. — Лена встала, подошла к плите, где варилась паста, приподняла крышку. — Еще не скоро. Пойдем, посмотрим пенаты.

Квартирка впечатляла. Не наша мебель, ковры, японская аппаратура, африканские маски на стенах, особом образом засушенная человеческая голова на подставочке — экзотика, черт знает что и с боку бантик. А вот кот был обыкновенный, черный, огромный, как подушка. Спал себе на японском телевизоре, нагло свесив поперек экрана длинный хвост.

— Жутко умный, магический зверь, — Лена ласково потрепала хищника, вздохнула, и голос ее предательски вздрогнул, — от бабушки остался.

— А это от дедушки? — Тим сделал соболезнующее лицо и кивнул на внушительную модель парусника, снабженную бронзовой табличкой: «Любимомy капитану в день пятидесятилетия от команды, Семь футов под килем».

— Да нет, это отцу подарили в том году. — Лена дернула плечом и, не продолжая, свернула тему. — Ну-ка, как там наша паста? Надеюсь, готова?

Пребывание в амплуа капитанской дочки было ей явно не по нутру.

Пришли на кухню, открыли кастрюлю. Паста, звучащая заманчиво, оказалась на деле макаронами, правда, сваренными качественно и промытыми, как и положено, крутым кипятком.

— Кушай, дорогой. — Лена, не спрашивая, облагодетельствовала Тима чудовищной порцией, от души бухнула сыра, ветчины, масла, сверху полила густым, жуткого вида соусом. — Извини, что без полипов. В универсам не завезли. И насчет добавки не стесняйся.

Чувствовалось, что общение с Тимом за столом в буфете произвело на нее неизгладимое впечатление. Как в той сказке — не так велик, как прожорлив.

— Мне все не съесть, — вежливо, но твердо сказал Тим, — впрок не пойдет, будет как с Тихоном.

Макароны с сыром он не выносил с детства, а уж в таких количествах и подавно.

— А я тебе помогу, — вроде бы даже обрадовавшись, Лена с готовностью присела рядом, первая запустила вилку в дымящуюся бурую массу. — Тебя, может, покормить за маму, за папу?

Никакой чопорности, номенклатурной спеси и зазнайства, сама простота. Святая. От нее благоухало свежестью, здоровым телом, чем-то невыразимо женским, манящим, сладостно кружащим голову — куда там французскому парфюму.

— М-ы-ы-ы-р, мяу…

В кухню осторожно, словно по мокрому, мeдленно вошел кот, принюхался, глянул на пирующ и принялся лизать сметану. Неспешно, будто делал одолжение. Умнейшее, с подушку величиной магическое животное.

С трудом, но все же одолели макароны, попили чая, закурили ментоловый, предложенный хозяйкой «Салем».

— Если верить Грину, хорошая девушка должна много есть и много спать. — Тим, сделавшийся тяжелым и задумчивым, оценивающе посмотрел на Лену. — Ну что, дрыхнуть пойдешь?

— Спасибо, милый, за добрые слова. — Лена усмехнулась и осторожно, чтобы не попасть себе на волосы, выпустила ароматный дым. — Только я была замужем. Нет, у нас культурная программа. На выбор. Можно поставить видео, можно раскинуть карты. А можно на тебя, голубчика, посмотреть, в упор.

— Так мне что, раздеваться? — Мастерски изображая дурака, Тим взялся было за ремень, однако тут же, не переигрывая, без тени моветона, двинул на попятную. — Хотя стриптиз после макарон…

— Да нет, штаны снимать пока не надо. Если это стриптиз, то, скорей, душевный. — Лена, оценив пантомиму, хмыкнула и сунула окурок в бумажный, ловко скрученный кулек. — Всего-то на руку посмотреть да в глаза заглянуть. Нужно знать, с кем макароны ешь из одной тарелки.

— А, хиромантия, — Тим сразу поскучнел, но вида не подал, — давай, давай, только предупреждаю, ручку позолотить мне нечем.

Знакомая песня. Гадали ему в свое время всякие разные, чего не наболтали только, и о линии жизни, и о поясе Венеры, и о возвышенности Сатурна с отметками судьбы, браслетными линиями и прoчей ерундой.

Нет бы сказать прямо — хрен с ней, с хиромантией, Тим, пойдем лучше переспим. А то — холмы Исиды, бугор Дианы, кольцо Юноны, тьфу!

Однако Лена умничать не стала. Мельком глянула Тиму на ладонь, с ухмылочкой посмотрела в глаза, подержала на затылке маленькую крепкую руку.

— Наш человек. Большие оккультные способности, правда, до Тихона далеко. В общем, годен. Приглашаю завтра на макароны.

Странная все же телка. С такой любовью к макаронам и такая фигура. А умна, а шикарна. И все условности ей по фиг… Нет, подобную фортецию с наскоку не взять. Придется делать подкоп.

Тим тяжко вздохнул со скорбной неудовлетворенностью и начал потихоньку собираться.

— Мерси за любовь и ласку, паста была выше всяких похвал. Котику привет, пламенный, революционный.