Пиранья. Первый бросок - Александр Бушков Страница 16

– Милая, с тех пор много воды утекло...– сказал Мазур.– Авот я, признаюсь тебе честно, о французах сужу главным образом по Дюма...

– Ну, со времен Дюма тоже много воды утекло.

– Как сказать... Дело в том, что все это приключение оченьудачно ложится на мои впечатления от Дюма, понимаешь?

– Ничего себе! – присвистнула Мадлен.– И какой же утебя перед глазами встает женский образ? Неужели миледи?

– Ну почему? Есть более приятные, взять королеву Марго...

– Спасибо, шевалье...

– Я серьезно.

– И все же ты романтик,– фыркнула Мадлен.– Сирил, большуючасть жизни я – напористая и неутомимая журналистка, робот в юбке...

– Успокойся,– сказал Мазур.– Я и не собираюсь в тебявлюбляться, так что... ох! Это обязательно – так щипаться?

– Да, не романтик...

– Какой есть. Но должен заметить, что ты временами –чертовски приятный робот.

– Боже мой,– грустно вздохнула Мадлен, вставая с постели.–Мне иногда кажется, что меня крупно разыграли. Ну не похож ты на русского!Обычный, остроумный, раскованный парень...

– Ну что поделать,– сказал Мазур.– Нет у меня балалайки. Арусские – они разные. Если ты не знала. Слушай... У нас есть что-то, хотябы отдаленно напоминающее будущее?

– Романтик...

– Я же сказал – отдаленно напоминающее...

– Не знаю,– серьезно сказала Мадлен, застегивая блузку.– Мнепо душе та самая варварская неискушенность, ты милый парень... Я бы согласиласьс тобой дружить и дальше... при условии, что ты не станешь забивать себе головуромантикой. Понимаешь, романтики я боюсь. Она совершенно не гармонирует с нашимвеком... Тебя устраивает такая мимолетная подруга, циничная и прагматичная?

– Вполне.

– Хорошо подумал?

– Ага.

– Вот только как нам все устроить на будущее? Ты отчаяннохрабришься и заверяешь, что у вас настали другие времена... но я-то знаю,милый, что ты можешь нарваться на неприятности...

– Глупости,– сказал Мазур.– У меня отличные отношения скапитаном, в город иногда хожу один... Скажи, где я могу тебя найти,– ипроблема снимется.

– Вот визитная карточка. Только сначала обязательнопозвони...

– Я понятливый,– сказал Мазур.– Разумеется, позвоню. Я жпонимаю, что эту очаровательную комнатку ты не ради меня сняла и не сегодня...И в твою личную жизнь лезть не собираюсь.

– Милый, ты – само совершенство... Пошли?

Выходя вслед за ней на тихую улочку, Мазур ощутил смесьсамых разнообразных чувств – от ублаженного мужского самолюбия (а все-такихорошо!) до жгучего любопытства: неужели так и не кинутся наперерез хмурые типыв нахлобученных на лоб шляпах?

Не кинулись. Пуста была улочка. Даже полицейский куда-тозапропастился.

– Тебя подвезти? – спросила Мадлен.

– Нет, спасибо,– сказал Мазур.– Пройдусь еще по городу.Скоро нам опять в море, хочется по твердой земле как следует побродить.

– Ну что ж... Звони.

Мадлен чмокнула его в щеку, села за руль, и «джип» лихорванул с места. На взгляд Мазура, прощание получилось несколько суховатое, нотак уж, видимо, у буржуев полагается. Ну и ладно, не влюбленный мальчишка, всамом-то деле. Справедливости ради следует признать, что приключение получилосьпо-настоящему захватывающее, так что не будем требовать от жизни слишкоммногого, не ждешь же ты, чтобы она в тебя влюбилась со всем пылом, в Союз стобой запросилась, чтобы вступить там в партию и поднимать Нечерноземье?

«Ирина»,– с запоздалым раскаянием вспомнил он. Но тут жеуспокоился – Мадлен, это, знаете ли, совсем другое. Это, говоря суконно,выполнение задания командования, и не более того. А Ирина есть Ирина,волнующая, желанная, капризная и ветреная адмиральская дочка, пусть даже внекотором смысле и боевой товарищ – как-никак шифровальщица в одном с нимзвании, о чем большая часть экипажа понятия не имеет...

Он не спеша брел вдоль кромки тротуара, вновь прокручивая впамяти кое-какие сцены только что закончившегося свидания, те самые, которыеособенно хотелось повторить. Один записной ходок с улыбочками и подмигиваньямирассказывал, что не только женщины нас таким вот образом, но и мужики ихпримерно так же...

– Месье! – и на него обрушилась длиннющая тирада наязыке Гюго и Фантомаса.

Мазур повернулся в ту сторону, медленно освобождаясь отсладких видений. Какой-то хрен импортный, лысенький пузан в шортах и пестройгавайке, аж подпрыгивал от нетерпения, махая у Мазура перед носом планом городаи тараторя что-то на мове лягушатников. Рядом с ним угрюмо торчал второй,повыше, с гораздо более пышной шевелюрой, но одетый столь же легкомысленно. Обабыли нагружены рюкзаками – свеженькие туристы, надо полагать, пилигримы...Мазур, любовник великолепной француженки, любил сейчас весь мир, а потому охотноостановился, поскреб в затылке:

– Нон парле франсе... Ду ю спик инглиш?

– О, немного! – обрадованно воскликнул толстяк.–Мистер, вы мне можете показать на этом чертовом листе, где тут есть порт...порт...

– Порт-Шарль? – догадался Мазур.– Порт-Шарль примерно здесь...вот только, мистер, я плохо представляю, как называется эта улица, где мынаходимся...

– Вон там табличка...

Мазур повернул голову в указанном направлении.

Он еще успел отметить краем глаза чужую руку, рванувшуюся кего лицу из-за спины, успел сообразить, что это определенно длинный,– а вотпредпринять ничего не успел. Едко-морозная дурманящая волна ворвалась в ноздри,в рот, прокатилась до пяток, и он осел на подгибавшихся ногах, последнейвспышкой сознания зафиксировав скрежет автомобильных тормозов над самым ухом...