Чистый углерод. Алмазный спецназ-2 - Александр Бушков Страница 14

От скуки Мазур разговорился с капралом. Его и в самом деле интересовало, почему, коли уж неподалеку располагается шахта, где хватает и работяг, и инженеров с техниками, в городишке нет приличного ресторана? Оказалось, администрация шахты денежки считать умела и копеечку пыталась урвать везде, где только могла, так что устроила в шахтерском поселке и приличный ресторан для инженерно-технического персонала, и два заведения попроще для простых работяг. Вот только с девками она того же проделать не могла — завозить профессионалок из Инкомати обошлось бы гораздо дороже, чем возить грузовиками спиртное. Поэтому «клубничку» шахтерские обычно искали — и обретали — в Лубебо. А поскольку «белая кость», господа инженеры и техники, тоже в монахи не записывались, для их удобства и обустроили относительно приличный отель. Вот и вся разгадка.

Почтамт помещался — скорее всего, еще с колониальных времен, подобные заведения дислокацию менять отчего-то страшно не любят — в одноэтажном кирпичном домике, который должен был помнить как минимум Первую мировую. По меркам Лубебо, почтамт носил все признаки респектабельности: целая крыша, сам домик крашен не так давно, стекла в окнах наличествуют. Правда, одно выбито — судя по характеру повреждений, какая-то пьяная хулиганская морда шарахнула каменюкой со всей дури.

Капрал был олицетворением услужливости. Он проворно выскочил, распахнул перед Мазуром дверцу машины, потом, забежав вперед, распахнул дверь почтамта, а когда Мазур вошел, пристроился справа с таким видом, словно хотел позиционировать себя окружающим не конвоем, боже упаси, а почетным эскортом. Судя по всему, именно как почетный эскорт его и расценил единственный здешний работник — старикашка в поношенном пиджачке и потертой зеленой фуражке со скрещенными рожками на околыше — эмблемой местного министерства связи. Учитывая микроскопичность городка, старикашка наверняка был и почтмейстером, и всем прочим персоналом. Он даже проворно встал за потемневшей от времени деревянной стойкой, поправил фуражку и торопливо застегнул пиджачок, украшенный какой-то тусклой медалькой — судя по той же эмблеме, полученной за выслугу лет или что-нибудь вроде.

Формальности много времени не заняли. Заплатив надлежащую сумму — при той казне, какой Мазур располагал, смешные деньги — он на полчаса получил в полное и безраздельное владение одну из четырех стоявших рядком деревянных кабин, до умиления напоминавших те, что стояли в советские времена в переговорных пунктах, когда о мобильниках и не слыхивали, а домашний телефон был несказанной роскошью, разве что кроме Москвы с Питером.

Да и внутри все до ужаса напоминало советскую старину: прикрепленное к стене сиденье типа вагонного столика, на другой — полочка со старомодным дисковым телефоном (трубка в двух местах обильно перемотана прозрачным скотчем). Тем не менее, когда Мазур поднес ее к уху, услышал гудок. Старательно накрутил код столицы, потом номер Олеси.

И началось… В трубке запищали короткие гудки, чего даже чисто теоретически не могло быть: номер был получен буквально перед отлетом Мазура, знали его только Мазур и Олеся. Конечно, она не сидела возле него круглосуточно — но когда спала в той же квартире или отлучалась по другим надобностям, на трубке оставался верный человек, имевший строжайший приказ никуда по этому телефону не звонить. Так что все дело было в убогости здешней телефонной связи.

И во второй раз повторилось то же самое — короткие гудки, невозможные даже теоретически. В третий раз гудки были длинными, но трубку никто не брал, чего опять-таки не могло быть. В четвертый вместо гудков раздался вообще ни на что не похожий жалобный писк, словно на том конце провода мучили мыть злые люди.

Ну, бывшего советского человека такими пустяками не удивить и не заставить опустить руки… Мазур трудился, как робот. На седьмой раз после двух длинных гудков, самых обычных, трубку сняли и раздался голос Лисы Алисы, то бишь хитрюшки Олеси:

— Я слушаю.

Всегда умела владеть собой стервочка — в голосе ни тени напряженности, ровный, обычный. Хотя все эти дни она должна была пребывать в нечеловеческом напряжении: два кило алмазов — не ведро арахиса…

— Добрый вечер, милая, — сказал Мазур самым беззаботным голосом. — Ну вот и я объявился…

Несколько секунд стояло молчание — ну да, она все же не железная… Мазур терпеливо ждал. Наконец она заговорила. На сей раз в голосе все же присутствовала нотка тревоги — но определить это мог только тот, кто более-менее хорошо ее знал. Все же сильна баба…

— Как успехи?

— Увы, милая, увы… — сказал Мазур. — Не получилось никаких успехов. — Этот проводник оказался не проводником, а сущим раздолбаем, решившим сшибить денежки на виски… Зря только время потеряли. Остался я без носорога, а в ту мелочь, что подворачивалась, и стрелять-то было для хорошего охотника унизительно.

Снова молчание на несколько секунд. На сей раз белокурая русалка, несомненно, тихо заходилась от радости. Код был нехитрый. То, что Мазур остался без носорога, как раз и означало, что алмазы все до единого при нем.

Вновь послышался ровный Олесин голос:

— Так-таки ничего и не добыл? («Погоня за тобой есть?»)

— Ничего, — сказал Мазур. — Не стрелять же было по мартышкам («Если и есть, пока что не объявлялась»).

— Бедный ты мой, не повезло… Ты где сейчас?

— В Лубебо, — сказал Мазур. — Здесь и заночую — не болтаться же ночью по здешним дорогам…

Шифроваться, скрывая свое местоположение, не было смысла — если кто и прослушивает Олесины телефоны, так это конкуренты, а это ребятки не менее серьезные и довольно быстро могут определить, откуда был звонок…

— Ну что же, — сказала Олеся. — Придется тебя утешать… Буду ждать на яхте.

Сие означало, что первоначальный план нисколечко не изменился, и Мазуру, как и было задумано, нужно ехать в Маджили.

— Я быстро доберусь, — сказал Мазур. — Никаких сложностей. Главное, не забудь прихватить тот синий купальничек, обожаю его с тебя снимать…

А вот это уже ничего не означало — просто беззаботная болтовня в расчете на возможного слухача.

— Обязательно, — как ни в чем не бывало, рассмеялась Олеся. — Знаю я твои вкусы…

Они перекинулись еще парочкой столь же беззаботных игривых фраз и распрощались, словесно поцеловав друг друга напоследок.

Ну вот, сделал женщину счастливой, подумал Мазур, у меня это, знаете ли, запросто…

Нажав на рычажки, он принялся набирать другой номер. На сей раз, вот чудо, понадобилось всего четыре попытки. Откликнувшийся мужской голос был незнакомым, но это ничего не значило — Мазур все равно представления не имел, кого Лаврик на этот телефон посадил. Главное, человек свой, веселый, словно бы чуть пьяноватый голос: «Фредди вас внимательно слушает, общайтесь». Пароль произнесен в точности.

— Не узнал, старина? — спросил Мазур. — Это Сирил. Или ты уже дошел до кондиции?

— Да ерунда, пару бокалов:.. Ну и как ты там, бвана великий охотник?