Батюшка. Святой выстрел - Михаил Серегин Страница 12

– Даже и не знаю, что вам ответить, – замялся отец Василий. – Как-то страшновато.

– Перестаньте, – рассмеялась Бестужева. – Вам ли, священнику, говорить о страхе!

– Да не тот это страх, о котором вы думаете. Дело в другом. Не совсем я готов в одиночку отвечать на вопросы. Отцу Федору привычнее, он давненько в этой кухне варится, а мне впервые придется. Боюсь не справиться.

– Ничего, я помогу, снивелирую неприятные и неудобные вопросы, поверьте моему опыту, все будет отлично. Машина скоро подъедет в аэропорт. Водитель ваш телефон знает. Как приедет, сразу с вами свяжется.

Машина с телевидения пришла минут через пятнадцать. Пожилой седой водитель в синей новенькой спецовке с надписью «телевидение» на спине покидал в багажник пустые чемоданы священника и дежурно спросил:

– Из командировки, значит?

– Из командировки, – неохотно ответил священник.

– А что же вас гоняют-то? Не проще на месте церкви понастроить?

– Не проще. Два-три верующих на тысячу квадратных километров, на каждого не построишь.

– Так сами бы ездили. Уж разок-другой в год и выбрались бы.

Разговор получался какой-то занудный, каким обычно и бывает с людьми, слишком уверенными, что они все понимают и во всем разбираются. Главное – высказаться, продемонстрировать свою точку зрения.

Разговор прервал телефонный звонок. Звонили из епархии.

– Вы сейчас куда, отец Василий, на телевидение?

– Да, на передачу.

– Значит, не стали ее отменять? Ладно. Только потом, пожалуйста, к нам приезжайте.

– Конечно, – ответил отец Василий. – Скажите, а от отца Федора никаких вестей нет? Не звонил он?

– Вот это нас и беспокоит, – ответили ему из епархии. – На самолет он не сел, не прилетел в Михайловку на вертолете. Пропал он у нас. Мы сейчас всех обзваниваем.

– Думаете, с ним что-то случилось? – насторожился священник.

– Не знаем точно, – замялись на том конце трубки. – Вряд ли, не отправился же он на охоту в одиночку. Выясним.

Анастасия Бестужева в строгом деловом костюме была сосредоточенна и серьезна. Она провела отца Василия в свой рабочий кабинет, усадила в кресло перед стеклянным журнальным столиком и тут же куда-то начала звонить, давала какие-то указания, о чем-то спрашивала. Дважды за это время к ней забегали молоденькие девочки. Одной Бестужева сунула лист бумаги, молча ткнув полированным ноготочком в какой-то абзац, вторая принесла и положила перед Анастасией два листа с текстом. Обстановка была для священника непривычной, но без суеты. Чувствовалось, что все идет по определенному плану.

– Так, отец Василий, – положив наконец трубку, повернулась к священнику телеведущая, – давайте быстренько готовиться. Скоро мы с вами пройдем в студию, а пока оговорим основные правила. Старайтесь не спешить, а отвечать только тогда, когда я вам дам такую возможность, иначе будем перебивать друг друга. Правила такие: я спрашиваю – вы отвечаете. Если захотите вставить реплику или пояснения в тот момент, когда я говорю, дайте знать короткой фразой. Звучит в эфире вопрос по телефону – я его принимаю, комментирую и переадресовываю вам, лучше не торопиться, поскольку вы впервые участвуете в такой передаче. Вопросы могут быть неудобными, некорректными, просто глупыми. Я опытнее вас, поэтому смогу вовремя сгладить неприятный момент или избежать его, понимаете?

– Да, конечно, – согласился священник. – А что, бывают и такие вопросы?

– А вы как думали? На то он и прямой эфир, на то она и наша страна. Дебилов, знаете ли, пока еще достаточно. Да и просто хулиганов. Но вы не беспокойтесь, мы научились с этим бороться. На телефоне сидят опытные девочки-операторы, они знают, какие вопросы пропускать, а какие нет.

– Понятно, – немного успокоился отец Василий. – Я так понимаю, что отвечать надо строго по существу и как можно лаконичнее.

– Правильно, но только не перестарайтесь с лаконизмом. Беседа должна получиться живой. Краткость краткостью, но какие-то иллюстрации, примеры, отступления все же нужны. Но я об этом в ходе беседы позабочусь. Если почувствую, что ответ слишком суховат, то вовремя вмешаюсь с дополнительными вопросами, постараюсь ваш ответ несколько оживить. Главное – не волнуйтесь, держитесь свободно. За рамки темы мы выходить не будем: об интегральных исчислениях и нелинейной алгебре разговор не пойдет. Ну как, вы готовы? – наконец Бестужева позволила себе улыбнуться.

– Думаю, готов, – ответил священник. – Не знаю только, как буду себя вести перед камерой, непривычно говорить в стеклянный глазок.

– Справитесь. Помимо камеры, в студии будут и зрители. Вот вам и аудитория. Можете считать, что обращаетесь к ней. Кстати, пойдемте в студию. У нас есть несколько минут, чтобы осмотреться и освоиться. Хорошо?

Журналистка повела отца Василия к лифту длинными коридорами. Спустившись на два этажа ниже, они снова пошли длинными коридорами, пока Бестужева не остановилась перед дверью с табличкой «Студия новостей».

С трудом отворив тяжелую дверь, она повела своего гостя между какими-то занавесями из плотного материала, станинами и каркасами. Под ногами и на стенах змеились кабели, провода, какие-то щитки с изображением молний, пульты. Наконец отец Василий оказался в большом освещенном помещении. В самом центре стояли большой стол с причудливо изогнутой столешницей и два кресла. На заднем плане рабочие в комбинезонах выкатывали полупрозрачные большие щиты, которые должны были обеспечить задний фон. Справа – пока еще затемненные, уходящие вверх ряды пластиковых белых кресел для зрителей. Навскидку их было штук сорок-пятьдесят.

Бестужева потянула священника за рукав, пропуская операторов с наушниками, которые выкатывали на позиции большие камеры. По обеим сторонам студии были сдвинуты в кучу столы, несколько кресел и два мягких угловых дивана. Студия использовалась для разных передач, менялся лишь интерьер.

– Садитесь вот сюда, – предложила Бестужева, указав на кресло и усаживаясь рядом. – Вот тут мы с вами и будем работать.

– Да-а, – осматриваясь по сторонам, заметил священник, – на экране все выглядит как-то компактнее. А тут в футбол играть можно.

Наверху что-то гулко щелкнуло, и ведущую с гостем ослепил на мгновение яркий свет. Отец Василий поднял лицо и увидел над головой сложную конструкцию ферм, кронштейнов и тросов. Вся эта конструкция была нашпигована прожекторами разных размеров и стеклами разных цветов. Несколько громких щелчков, чуть повернулись прожектора, сменились фильтры, и свет из ослепляюще-яркого стал мягким и спокойным. Лучи прожекторов вырвали из полумрака стол участников передачи и ряды кресел для зрителей. Отец Василий услышал голоса и топот ног. Молодая высокая женщина с папкой в руках вводила в павильон большую группу людей. Зрители потянулись вверх по проходам и стали занимать места.

– Обживайтесь, обживайтесь, – повернулась к священнику Бестужева. – Покрутитесь в кресле, расслабьтесь, а когда начнете говорить, смотрите прямо в камеру. А если будет уж очень непривычно – переведите взгляд чуть выше, на зрителей. Есть у нас одна хитрость – выбираете в зале располагающее лицо и обращаетесь к нему, будто именно этот человек задает вам вопрос. Понимаете?