Ответный плевок - Алексей Лютый Страница 7

Кровать оказалась, конечно, не сетчатой, какие Сергей привык видеть в российских казармах, а с пружинным матрасом, но возмущаться по этому поводу старшина не стал. Критически осмотрев ее ножки из мореного дуба, Шныгин сначала осторожно бросил на свое новое спальное место вещмешок, а затем присел и сам. Деревянные ножки не сломались и старшине пришлось попрыгать на кровати. Но и это испытание она выдержала. Удивленно хмыкнув, Шныгин посмотрел на разномастную троицу, с различной степенью заинтересованности наблюдавшую за ним.

— Знакомиться сейчас будем или общего собрания подождем? — полюбопытствовал он. — Меня Сергеем зовут. Надеюсь, что я старшина и из десанта, понятно всем? Или кто-то петлиц с погонами не видит?

— Ганс Зибцих, — на чистом русском языке представился коротко стриженный блондин, протягивая Сергею узкую руку с длинными музыкальными пальцами. — Ефрейтор бундесвера. Снайпер.

— Почти как Гитлер, — пожимая руку, хмыкнул Шныгин.

— Это почему как Гитлер? — обиделся Ганс.

— А потому, что немец и ефрейтор, — пояснил свои соображения старшина. Зибцих в ответ фыркнул и отошел в сторону. А на его месте оказался здоровенный негр.

— Капрал отдельного отряда «морских котиков» ВМС США Джон Кедман, — отрапортовал он, сжимая железной хваткой ладонь Шныгина. Тот хмыкнул и попытался показать американцу, как русские пальцами пятаки гнут, но продемонстрировать это редкостное умение на ладони капрала Сергею помешали.

— Еврей, — сделал дополнение к словам негра украинец. Шныгин оторопел и, ослабив хватку, осмотрел Кедмана с ног до головы.

— Ты чего, сало? Какой же это еврей? — удивился словам украинца старшина. — Он же негр.

— А ты, репа, не на лицо, а на фамилию внимания обращай, — обиделся на «сало» украинец. — Мало ли как они себе внешность маскируют, а фамилия у него все равно еврейская.

— Не. Кедман по-английски означает что-то типа «человек в кедах», — не согласился с ним старшина и вдруг подозрительно посмотрел на украинца. — А ты типа антисемит?

— Нет! Просто не люблю, когда кто-то пытается выдать себя за другого, — отрезал тот. — Немцы это немцы. Москали это москали. А уж если негр, то должен быть с нормальной для негра фамилией. Тумба-Юмба, например…

— А у тебя, у самого, какая фамилия? — подозрительно посмотрел на него Шныгин.

— Самая украинская. Пацук. Микола Григорьевич, — усмехнулся парень с оселедцем. — Есаул отдельной бригады украинского спецназа. Специализируюсь на подрывных работах и диверсионной деятельности.

— Ну вот, блин, все и познакомились, — усмехнулся Шныгин. — Ладно. Вы тут отдыхайте, а я пока пойду проверю, как тут банька работает…

Инспекция бани была, конечно, важным и ответственным делом, но в данный момент старшина выбрался из спального помещения совсем не от того, что хотел проверить плотность пара, или температуру горячей воды в трубах. Шныгину просто было лень сейчас с кем-нибудь спорить и кому-нибудь что-то доказывать. Новое место службы, не в пример предыдущему, крайне располагало к неге и расслабленности. Вот Сергей и пошел расслабляться. А по старой русской традиции делать это начинают с бани. Правда, в этот раз для продолжения расслабления не хватало пива и водочки, но поскольку устав воинской службы потребления подобных напитков не предусматривал, старшина решил пока обойтись без них. Тем более, и компании подходящей для продолжения расслабления в данный момент не наблюдалось.

Баня оказалась не баней, а сауной. Конечно, с небольшим бассейном, но что для финна хорошо, то русскому не в тему. Старшина, конечно, поворчал на строителей бункера за такое пренебрежение к национальным традициям, но поскольку иного выбора не было, посидел в сауне, вместо того, чтобы от души похлестать себя веником в парной. А когда он уже принимал душ, динамики в стенах, без которых даже в бане не обошлось — слава богу, видеокамер не оказалось! — голосом Раимова объявили:

— Внимание, всему личному составу базы объявляется пятиминутная готовность. Через указанное время всем без исключения собраться в актовом зале.

— Так точно, товарищ майор! — на всякий случай отрапортовал Шныгин, закрывая водопроводные краны. — Бегу, блин!

Старшина, имевший об актовых залах волне конкретизированное представление, после всего, увиденного на базе, рассчитывал обнаружить за дверями вышеуказанного помещения что-то, примерно похожее на филиал Государственной Думы России, но он ошибся. Актовый зал оказался небольшим и уютным помещением, мест, примерно, на двадцать. Причем, почти половина из них была уже занята. Шныгин осмотрелся по сторонам, отмечая для себя новые лица, которых, кроме трех уже знакомых ему бравых вояк и майора, оказалось не так уж много.

Рядом с Раимовым, за небольшим столом президиума, сидел худощавый мужчина в белом халате с всклокоченной шевелюрой. Описать его внешность было довольно сложно. И все из-за того, что освещение в актовом зале было неярким, да и мужчина постоянно вертелся и размахивал руками. Но в целом на старшину он произвел впечатление сумасшедшего.

«Ученый, блин!» — подумал Шныгин.

«Без тебя все знают!» — подумал ученый…

Кроме указанного субъекта, в актовом зале было еще двое новеньких. Один из них, маленький человек китайско-японской внешности в роговых очках и с прилизанными волосами, скромно сидел на одном из крайних кресел первого ряда, погрузив пальцы в «ноутбук» и не замечая ничего вокруг. А второй — элегантный человек в строгом костюме, обернулся к вошедшему Шныгину. Мужчина улыбнулся, надо думать, с целью показать свои дружелюбные намерения, но от этого оскала у старшины вдруг возникло ощущение, что кто-то неизвестный, с косой и в балахоне, стоит у него за плечами. Мороз по коже старшины прошел крепкий и дарить мужчине ответную улыбку он не стал, решив, на всякий случай, держаться от него подальше.

— Слава богу, Шныгин явился! Теперь можем начинать, — съязвил майор. — Садитесь, старшина. Не стойте в дверях, как фундамент от памятника Дзержинскому.

«Вот ешкин корень! А в прошлый раз „мумия Ильича“ была», — удивился Шныгин, но вслух свое удивление выражать не стал. Просто сел на задний ряд и мысленно посетовал на то, что забыл купить в дороге семечек.

— Итак, общее собрание можно считать открытым, — констатировал майор, обводя собравшихся ясными и добрыми отческими глазами. — Сначала выступлю я с общим докладом. Потом слово будет предоставлено профессору Зубову, — всклокоченный мужичок в президиуме кивнул головой. — Дальше — по обстоятельствам…

Впрочем, ни «сначала», ни «потом», ни «дальше» не получилось. За дверями актового зала раздался какой-то непонятный скрежет, затем в щели между створками засверкали оранжевые искры и послышалось шипение. Продолжалось оно не больше двух секунд. Затем двери с грохотом свалились внутрь, сломав парочку пустых кресел. Ну а после сего занимательного фейерверка в помещение актового зала просунулся ствол танковой пушки.

Шныгин, повинуясь рефлексам, свалился на пол, между рядов кресел. Краем глаза он заметил, что то же самое сделали и трое его соседей по комнате. Новые члены персонала базы, с которыми старшине познакомиться еще не довелось, остались сидеть на своих местах, и лишь майор Раимов вскочил со своего места, грозно стукнув кулаком по столу.