Перемещенное лицо - Владимир Войнович Страница 7

Казалось, всем, кроме Нюры, кто-то что-то писал. Даже дедуШапкину, сначала живому, а потом мертвому, регулярно слал письма с фронтавнучатый племянник Тимоша, который обнаружился только недавно. Тимошу втридцатом году, когда он еще был подростком, вместе с отцом, матерью, двумясестрами, дедом и бабкой выслали неизвестно куда, и до самой до войныслуху-духу от них не было никакого. Теперь он писал длинно и обстоятельно, каквезли их зимой в промерзлых теплушках много дней и ночей в неведомомнаправлении, кормя при этом мороженой мелкой картошкой, нечищеной и отваренной,как для свиней. Бабка спала перед самой дверью и там ночью скончалась, передтем обмочившись и примерзши к полу.

Довезли их до Казахстана, посадили на большие телеги, везли,везли, сбросили в степи. Дали на человека по полпуду муки и сказали: живитездесь, как хотите. Кто помрет, тому туда и дорога, а кто выживет – молодец.Оставили, правда, несколько лопат, граблей, вил и один топор.

Когда туда приехали, морозы, на счастье, кончились, снег стаял,но пошли дожди, и много дней небо текло на них беспрестанно, степь, промокнувнасквозь, стояла набухшая, пустая, из края в край заросшая ковылем да полынью,и было никак не представить, что здесь можно как-нибудь жить.

Не только что бабы, а и мужики взрослые плакали, словнодети. Но отец Тимоши, Тимофей (тоже Шапкин), сказал, что плакать толку мало,слезами горю не поможешь, всем велел браться за инструменты. Сам первый воткнулв землю лопату и стал рыть землянку. Кому не достало главной работы, того посылалив степь искать дикое просо, шалфей и всякие травы, рвать руками ковыль даполынь на топку и ловить, коли удастся, хоть сусликов, хоть мышей – делатьприпасы. На этих припасах долго б не протянули, но отец однажды куда-то ушелдалеко, а приехал на лошади. Лошадь убили, а мясо ее ели потом всю зиму.Повезло, что снег опять выпал, морозы ударили, и мясо не портилось. К томувремени уже выкопали две землянки, сляпали печку и так жили, да не все выжили.Первым дед на тот свет отошел, а к весне обе Тимошины сестры захворали какой-тобыстротекущей болезнью и вскоре тоже преставились.

По весне позвал отец Тимошу с собою в бега. Пусть поймают,посадят, убьют, все лучше будет, чем здесь помирать.

Шли они через степь, добрались до станции Есиль, там залезлив вагон с брынзой. Отец наелся брынзы и в том же вагоне умер от заворота кишок.А Тимошу на путях схватила железнодорожная охрана, после чего он был бит иотправлен в детский дом. Там он учился сначала в обычной школе, потом в школефабрично-заводского обучения и до призыва в армию работал штукатуром.

Тимоша писал исправно, его письма – грязно-желтыетреугольники – приходили почти каждый день. Тимоша разрисовывал свою прошлую итеперешнюю жизнь до мельчайших подробностей, рассказывал о погибших и раненыхсослуживцах, а деда Шапкина о его жизни не спрашивал, как бы полагая, что с темничего не происходит и ничего случиться не может. Дед давно уже помер, а Тимошавсе писал и писал, не обращая внимания на полное недохождение к нему ответов изКрасного.