Снимать штаны и бегать - Александр Ивченко Страница 7

– Как у нас дела с избирателями? – спросил Кирилл.

– С избирателями? – удивленно поднял брови Харитон Ильич.

– Вас ведь избрали в депутаты! – пояснил Кирилл – Вы отстаиваете интересы какого-то округа, проводите встречи с избирателями, выполняете их поручения. Иногда балуете их какой-нибудь новой детской площадкой во дворе или надувными шариками с вашей фамилией?

– У Харитона Ильича имидж, та-скать, делового человека! – решалась, наконец, подать голос опальная гражданка Тушко.

Кирилл, как человек сообразительный, быстро перевел:

– То есть, Харитон Ильич обычно слишком занят Государственным Делом, чтобы тратить время на такие мелочи, как заигрывание с избирателями, и народ это воспринимает как должное?

Зинаида Леонидовна важно кивнула. «Имидж делового человека» она по праву считала своей находкой и большой заслугой. Над его созданием пришлось изрядно потрудиться. Ничего не делать годами, облекая бездеятельность в форму напряженной работы – весьма изнурительный труд.

– Как у нас с семейными ценностями? – продолжил допрос Голомёдов. – Объявим месячник семьи, создадим образ верного мужа и заботливого отца. Ваши дети на страницах газет с живой непосредственностью охарактеризуют папу, как рачительного хозяина и тонкого психолога. Жена расскажет, как вы своими руками построили дом и вырастили сад. Нарисуем политика без галстука…

Харитон Ильич скис. Его сын учился в Англии. Вернее, так думал Харитон Ильич. На самом деле, сын вкладывал папины деньги в индустрию развлечений Туманного Альбиона, и вряд ли отвлекся бы от этого увлекательного занятия, чтобы охарактеризовать папочку в славинских СМИ как тонкого психолога и рачительного хозяина. Супругу свою Антонину Ивановну, властную особу с мощными руками и юношескими усиками, Харитон Ильич слегка побаивался. Он вдруг представил себе, как будет выглядеть на обложке журнала его семейное фото: дородная супруга займет не менее семидесяти процентов площади, а он на ее фоне будет выглядеть как пожухлый усатый огурец рядом со спелым наливным баклажаном (тоже, кстати, усатым).

– Может, попробовать что-то еще? – с надеждой попросил Харитон Ильич.

– Хорошо! Пойдем от противного! – Голомёдов поднялся и начал энергично расхаживать по кабинету. – Образ мачо. Герой-любовник, который разобьет сердца всех домохозяек. Можем записать песню в стиле «латино» и снять клип. Плащ цветов Славинского флага, широкополая шляпа. Вы спасаете Неизвестную славинскую красавицу. В ожесточенном бою протыкаете шпагой политических конкурентов, а заодно Коррупцию, Мздоимство и График подачи воды. Эффектный ход.

Харитон Ильич скис еще сильнее. Дело в том, что несколько лет назад – как раз после избрания Зозули на пост председателя городской Думы, с ним случилась одна очень неприятная история, которая здорово подорвала в нем желание изображать матерого самца.

В теории Харитон Ильич был примерным мужем. Не столько из порядочности и веры в святость супружеских уз, сколько от своей природной застенчивости, возрастной лени и боязни своей супруги Антонины Ивановны, обладавшей весьма крутым нравом. А на практике, конечно, бывали командировки, случайные «деловые» связи и курортные романы. Но тяга к приключениям пропала не то с возрастом, не то после обширных побоев, нанесенных Антониной Ивановной в порыве ревности. Сама Антонина Ивановна, и ранее не особо часто баловавшая Харитона Ильича супружескими ласками, после этого обидного инцидента и вовсе перевела мужа «на сухой паек». С годами Харитон Ильич, хорошо помня подбитый глаз и распухшее ухо, научился предпочитать грубым плотским утехам хорошую выпивку.

Седина посеребрила виски и усы Харитона Ильича, и в полном соответствии с фольклорной мудростью, в его ребро уперся рогом хулиганистый бес. Случилось так, что Зозулю позвали в частную баню за городом. И позвал не кто-нибудь, а самые титулованные потомки воеводы Дрынова. Это приглашение означало для Зозули приглашение в высшую лигу избранных и потому очень ему льстило. Чем занимается в банях-саунах номенклатурная элита, Харитон Ильич выучил еще во времена работы в Райкоме комсомола. И, надо признаться, перспектива поучаствовать в таком интересном деле показалась ему заманчивой и приятно защекотала где-то в районе селезенки. Но неожиданно селезенка екнула, потому что перед мысленным взором совсем некстати предстал образ разгневанной Антонины Ивановны. Додумывать до конца эти мысли Харитон Ильич тогда не стал. Решил – как будет, так и будет. И, сочинив для супруги историю о срочном вызове из Москвы, направился в баню.

Описывать роскошь накрытых столов, тонкий смысл острот и содержательность застольной беседы мы не будем, поскольку к конфузу Харитона Ильича имеет отношение лишь количество поднятых им рюмок. Когда изысканный диалог дошел до вполне логичной реплики: «Бабы нужны?», Харитон Ильич подал свой председательский голос «За». Конечно, баламутила душу незваная тревога – Харитон Ильич уже порядком подзабыл, с какой стороны приступать к свальному греху. Но он всерьез надеялся, что молодые тела жриц любви и их умелые ласки натолкнут его на верный путь.

Девушки действительно были ласковыми и улыбчивыми. Они панибратски называли представителей славинской элиты «мальчиками» и звонко смеялись над их шутками – плоскими и закоптелыми, как противни для жарки морковных шницелей в общественной столовой.

Харитону Ильичу досталась довольно молодая и отменно грудастая труженица половой индустрии с выразительным ртом и большими, но почему-то грустными глазами. Она назвалась Сюзанной, отвела Харитона Ильича в отдельный кабинет, где увлекла на безразмерную кровать. Поначалу Харитон Ильич, опьяненный запахом ее волос, относительной свежестью тела, новизной обстановки и теплым коньяком, почувствовал забытое возбуждение и даже игриво укусил Сюзанну за ядреную ягодицу. Но, стоило ему опрокинуться на спину и закрыть глаза, как перед мысленным взором вновь возникла суровая супруга Антонина Ивановна. Харитон Ильич потряс головой. Но в результате встряски образ супруги сменился заслуженной оппозиционеркой Хохловцевой, которая яростно клеймила его позором прямо с Думской трибуны. А потом уж и вовсе пошли какие-то ненужные отчеты, речи и протоколы заседаний. Словом, та часть Харитона Ильича, ради удовольствия которой и была вызвана на банкет Сюзанна, выказала полное пренебрежение к ситуации. Тщетно Сюзанна растрачивала свое мастерство.

Харитон Ильич, сославшись на необходимость совершить срочный звонок государственной важности, сбежал в уборную. Там он, скинув простыню, с яростью посмотрел на то, что до недавнего времени привык считать предметом своей мужской гордости. Гордиться на этот момент, увы, было нечем.

Разгоряченный коньяком, Харитон Ильич встал в решительную позу и топнул по кафелю босой пяткой. В голове его, замутненной алкогольными парами, всплыли смутные образы служащих аппарата городской Думы. Все эти люди, как он успел убедиться, совсем не глупые – с недавних пор (аккурат после назначения его на должность думского председателя) начали оказывать Зозуле небывалые знаки внимания. При встрече с ним лица служащих расцветали счастливыми улыбками. Они начинали делать ему комплименты, которых не делали никогда до его избрания спикером. Хвалили костюм, галстук и стрижку. Хвалили его выступления на думских сессиях. Словно состязаясь, они хвалили даже беспорядок на его рабочем столе, утверждая, что это признак творческой натуры. Но самое главное – они начали безропотно слушаться его приказаний. И не просто слушаться, а угадывать любое его желание, даже если оно не успело полностью оформиться в его голове. Окружающие проявляли столько рвения, подобострастия и исполнительности, спеша воплотить в реальность любой барский каприз Харитона Ильича, что за несколько месяцев руководящей работы он начал чувствовать себя кем-то, вроде супермена. Иногда Харитону Ильичу всерьез казалось, что стоит ему щелкнуть пальцами, как горы сдвинутся с места и начнут водить вокруг него хоровод. Вот и сейчас, в уборной, воскресив в памяти это ощущение власти над людьми и событиями, он был твердо уверен, что его приказ не может быть проигнорирован.