Древнерусская игра. Украшения строптивых - Арсений Миронов Страница 62

Сначала я попытался отправить на подмогу Старцеву вилу Шнапс со «шмайссером» (благо у девочки уже есть опыт борьбы с воздушными тварями). Однако бедная Шнапс наотрез отказалась приближаться к осажденному теремку ближе чем на полкилометра. Ее можно понять: только полная дура согласится разнимать двух сцепившихся кобелей (причем у первого — Каширина — за пазухой икона, а второй — Старцев — имеет привычку осенять себя крестным знамением). Ужас…

Времени на раздумья оставалось критически мало: железный ворон, тяжко гремя крыльями, стремглав пересекал двор в направлении темной фигуры Старцева, торчащей из травы у забора. Гвоздевран шел низко, на уровне человеческой груди. Шесть секунд — и стальные крылья снесут Алексису многоумную голову…

В первом томе «Др. Иг.» описано, как Старцев справился с когтистым томагавком. Он поступил правильно: попросту… переломил железного ворона взглядом. Технология психической ПВО очень проста — однако пользоваться ее приемами могут только единицы. Только напрочь отмороженные и обсушенные тертые крендели смогут в такую жуткую минуту:

1) выпрямиться во весь рост и

2) посмотреть прямо в мутные глаза налетающей смерти.

Так вот, глядя на свистящую в воздухе крылатую бритву, нужно представить себе, как она… корежится, трескается, взрывается в воздухе! Необходимы мегатонны самообладания плюс немного фантазии. Важно — сорвать железного ворона с невидимой нити, по которой волшебная птица получает приказы от владельца. Старцев так и сделал: он, по сути, перехватил у Каширина нить управления гвоздевраном — и отдал смертоубийственной птахе свой приказ: сдохнуть. Поперхнуться собственной злостью. И рухнуть в пыльную траву при заборе.

«Экий молодец и душка этот Алексей Егорыч Старцев!» — захлопают в ладошки симпатичные барышни, читая подробное описание схватки с железным вороном в «Дневнике Алексиоса, князя Вышградского». А на самом деле: не Старцев молодец, а я! Ведь именно я, Степан Тешилов (он же Великий Траян Держатель), подсказал метод борьбы с летучим злогремучим гвоздевраном. И знаете как? Догадываетесь? Правильно: Золотая Цепь. Я позаимствовал ее у бессознательного Берубоя — на время. Поспешно просунул голову в ожерелье тяжелых металлических колец. И — началось:

Внимание: идет прямая ускоренная перекачка мысленного файла «план-борьбы-с-вороном. иде» от объекта «Тешило» объекту «Князь». В настоящий момент передано: 15%

Вот так я спас жизнь неблагодарному Старцеву. Он, кажется, и не догадывается. Во всяком случае, в его дневнике почти нет упоминаний обо мне, скромном подземном вебмастере из пещеристой Татрани. Впрочем, Алексиса можно понять: у него были более важные дела. А именно: организация работы знаменитого Жиробрегского (Великосиськовского) съезда — представительного международного форума, посвященного планам борьбы с распространением на Руси пагубных тенденций чуриломании и сварогофилии.

Вообще говоря, я нахожу вопиющим тот факт, что мои друзья, очутившись в новом игровом пространстве древней Руси, так редко вспоминали обо мне, несчастном студенте, вынужденном исполнять обязанности языческого божества. Впрочем, я понимаю: приятели были заняты собственными проблемами и едва ли могли выкроить свободную минутку для того, чтобы просто задуматься: а что же все-таки произошло со всеми нами после удара в колокол? Лично у меня было гораздо больше свободного времени — как может заметить проницательный читатель, я думал о своих горемычных друзьях практически ежеминутно. Внимательно отслеживал каждый нетвердый шаг их волосатых ног. С отеческой нежностью оберегал от чуждого влияния.

Между тем из полуразрушенного «Децебал Билдинг» мне было непросто следить за работой легендарного Жиробрегского (Великосиськовского) съезда. Ни одна из вил не смогла приблизиться к городу — и это понятно. В городишке одновременно находились сразу несколько грандиозных артефактов древности. А именно: раздобытые Данилой Кашириным державные Стати Императоров Базилики. Плюс Псалтирь в азбуке Солунских братьев Кирила и Методия… Плюс уже знакомый нам волшебный меч Константина, привезенный на Русь алыберским купцом Саулом (а точнее, алыберским царем Леванидом, замаскировавшимся под купца). Артефакты давали о себе знать со страшной силой. Достаточно сказать, что после этого в Жиробреге не осталось ни одного домового, в заброшенных колодцах появилась удивительно свежая вода, а в окрестных селах прекратился нарождавшийся было масштабный падеж скота.

Массовый исход серверной нечисти из городишка означал, что город попросту выпал из Великой Волшебной Вязи. Между тем выяснилось, что происходящее на съезде интересует не только меня, великого Траяна Держателя. В пригородных лесах Жиробрега (новое названо: г. Великие Сиськи) толпились толпы конкурирующих наблюдателей — Сварожьи дивы, Мокошины старухи, Стожаровы волки, Стрибожьи внуки… Однако никто не дерзал пересечь границы города. Волки досадующе щелкали зубами, железные вороны раздраженно сквозили в тумане между деревьями, со злости срезая верхушки сосен. Мои вилы тоже грустно порхали с ветки на ветку, в бессильной тоске взирая на бревенчатые стены княжьего гостинца, светлевшие вдали над крышами посада. Вила Саке попыталась проникнуть туда, притворившись крупной сиамской кошкой. Тщетно. У девочки разболелась голова и едва не отнялись крылья — пришлось отпаивать ребенка-ниндзя особым сортом Опорьевского пива (по вкусу напоминающим известную японскую марку «Саппоро»).

И все-таки не терпелось разузнать, что творится на съезде. Я послал эскадрилью разведывательных пчел. Будучи существами неволшебными, они беспрепятственно проникли на территорию княжеского терема — но… почему-то сразу (все до единой!) слетелись на ладонь к какому-то седобородому старику по имени Посух. Столетний старичок обретался при Каширине и, судя по всему, был могучим пасечником. Во всяком случае, я своих пчел больше не видел. Видимо, они переселились в ульи старого Посуха и теперь гонят мед на кухню Даньки Каширина.

Несмотря на недостаток информации, я понял главное: делегаты Жиробрегского съезда мыслят в правильном направлении. Бисер (он же разбойник Мстиславка Лыкович), Старцев (князь Алексиос Геурон Вышградский), Каширин (Данька-вогник, богатырь Казарин из Морома) и алыберский царь Леванид (он же алыберский «купец» Саул) — все они сговорились выступать против Чурилы! Действительно, заседание в горнице княжьего терема в Жиробреге началось с разговора о нашествии на Русь Чурилы сына Пленковича, молодого посланца мрачного азиатского Востока с его холодными верованиями и устоями, символически обобщенными в образе вавилонско-тибетского «черна-холодна камня Илитора» [53].

* * *

— Прежнее, языческое славянство так или иначе нуждается в новом порядке, в новом устройстве жизни, — сказал, поднимаясь с места, алыберский царь Леванид, уже скинувший позорный костюм купца и облачившийся в дорогой парчовый халат. — Сегодняшняя Русь безалаберна, то есть беспорядочна. Нужен новый алабер… говоря вашим языком, «алатырь» — краеугольный камень основания новой веры и новой власти. На земле есть всего четыре миропорядка, четыре камня Алатыря. И самый страшный из них, самый холодный и черный — таков Илитор, камень Кабала. Именно его несет на Русь азиатский демон Чурила. Точнее — Курила, от слова «курить» — приносить жертву демонским идолам Вавилона. Спасти славянство от этого Чурова миропорядка — наша общая и первоочередная задача. Ради этого я и привез к вам мои последние камнеметы, гордое оружие древней Алыберии…