Кого за смертью посылать - Михаил Успенский Страница 55

— Судить тебя будем! — выкрикнул Колобок. — Велено тебя доставить во Вселенский Трибунал в принудительном порядке!

— Чего несешь? — шепнул Жихарь.

— Вот и ордер на обыск и арест! — с этими словами Гомункул добыл из кафтанчика какую-то бумагу.

Эти слова возымели такое действие, что Мироед втянул голову в плечи и быстро осмотрелся по сторонам.

— Руки на стену, ноги расставить! — поддержал Колобка богатырь.

Мироед чуть было не подчинился, но все-таки опомнился, побагровел, упер руки в бока, наклонился вперед и распахнул свою бездонную пасть.

— Добра-то! — крикнул Колобок. — У меня вон золотые зубы, и то не хвастаюсь… Давай!

Жихарь метнулся вперед, держа сундучок на вытянутых руках. Он чуть было сам не улетел в разверзшуюся бездну, но Мироед успел-таки сократить глотку, и сундучок застрял у него в пасти. Мироед замычал, задергался и стал знаками просить Жихаря вынуть стальную затычку. И насулил ему на пальцах множество благ земных, а Колобку — зубы из самоцветов.

— А теперь — даем деру! — сказал Колобок и замолотил по Жихаревой груди ручками и ножками. — Скорей-скорей-скорей! Тебе моя жизнь доверена!

— В большой семье народов зевлом не щелкай! — подарил на прощание Культяпого добрым советом Жихарь и помчался без оглядки. Мироед выл и, судя по звуку, колотился головой о камень, чтобы выплюнуть страшный подарок.

— Ямку, ямку ищи! — кричал Колобок. — Обидно будет сгореть в час победы!

— Эта годится?

— Самое то! Теперь падай ногами к Мироеду, закрой глаза и спрячь меня к себе под живот! Таких, как ты, бабы еще миллион нарожают, а я неповторимый…

И больше ничего не сказал Колобок, потому что вес у Жихаря был немалый.

Как рванул гостинец с Луны, богатырь не слышал — почувствовал только, как застучали по спине мелкие камни, а потом прилетели и очень даже крупные…

…«Болит, — подумал Жихарь. — Опять болит. Ой, да ведь все болит! Давно я никакой боли не слышал, а ведь за это время и ударялся, и мозголомку пил ковшами, и прошел вон сколько…»

Он попробовал приподняться на руках. Гранитная плита соскользнула со спины и краем шарахнула по мизинцу. Богатырь заорал и потащил пришибленный палец в рот. Во рту стало солоно.

— Вот скотина человеческая, неуклюжая! — проскулил внизу Колобок. — Тебе спасать меня велено, а не давить! Вся корочка потрескалась, чуть не переломился!

— Кровь течет! — не слышал его Жихарь. — Бежит по жилам! Жрать охота! Пить охота! Жить охота!

— Значит, Смерть пришла, — рассудил Колобок и выбрался из-под обломков. — Кафтанчик новый сошьете, — сварливо добавил он. — Из рытого бархата. За ваш счет.

— Шел в поход, а разоделся как на гулянку! — сказал Жихарь, вытащил ноги, ощупал их и застонал. Потом посмотрел на Гомункула и расхохотался: тот походил сейчас на пресловутый первый блин.

— Ну что, герои? — раздался веселый звонкий голос. — Ходить можете?

На краю ямы стояла девчонка в пестром сарафане.

Жихарь протер глаза от каменной пыли.

Девчонка была хорошенькая, тоненькая, белозубая. Цветы на сарафане все время менялись: только что были ромашки, а теперь уже анютины глазки, а теперь цвет шиповника…

— Здорово, — сказал Жихарь. — Ты, что ли, Смерть будешь?

— Нет, — засмеялась девчонка. — Смерть вот какая…

И сразу же превратилась в высокую старуху с белым лицом в сером балахоне.

Все зубы у старухи были наружу.

— Вот я какая, — сказала Смерть хрипло. — Признали?

Жихарь погрустнел.

— Не убереглись мы, значит, — сказал он. — Ну, веди — вот тебе рука.

Он ухватился за протянутую голую кость, и под его пальцами кость снова обросла молодой крепкой плотью.

— Признали? — снова спросила девчонка.

— Так ты, значит…

— Да! — крикнула девчонка и закружилась вокруг него. — И она — это я, и сама я — это я! Как же ты до сих пор не понял?

Она достала из-за спины ту самую бесполезную покупку — серп на цветущей ветви.

Потом подскочила к богатырю и поцеловала так, что стихла всякая боль, сгинула усталость, расправились плечи и загорелись очи.

— А меня! А меня! — подпрыгивал плоский Колобок.

Девчонка опечалилась.

— Второй раз по-другому поцелую, — предупредила она.

— Знаю. Понял, — кивнул Жихарь.

— А хочешь — совсем за тобой не приду?

— Раньше бы обязательно сказал — хочу… Но я же не Кощей.

— Умница, — сказала она. — А Кощея мне так жалко стало — больно уж он пригожий!

— Только ты смотри, — сказал Жихарь. — Предупреди как-нибудь!

— Чтобы мыши одежду изгрызли? — засмеялась девчонка. — Ладно, будет тебе знак…

— А я-то! А я-то! — надрывался Колобок. Она подняла Гомункула и звонко чмокнула промеж изюминок.

Колобок немедля округлился, зарумянился и начал пыхать жаром, словно только что из печки.

— И еще, — сказал Жихарь. — Яр-Тур… С ним как теперь будет?

Перед ним снова возникло безносое белое лицо.

— Я его забрать не могу, — сказала Смерть. И вздохнула — уже девчонкой.

— А я его на свете оставить не могу, — сказала Жизнь. — Придется ему теперь спать на невидимом острове до тревожного часа… Ладно, заговорилась я с вами, а у меня ведь столько дел накопилось — души вынимать и души вкладывать, сеять и убирать, валить и поднимать, сушить и соками наливать, губить и родить, из земли вытаскивать и в землю загонять, жечь и леденить, ранить и лечить, здороваться и прощаться, встречать и провожать, расцветать и вянуть…

— А что с Мироедом-то? — решил уточнить Жихарь.

— Ему теперь долго придется себя по кускам собирать!

Жихарь кивнул — но с большим недоверием.

— Ну, я пошла. Спасибо за все…

— Погоди! — крикнул богатырь. — Нам ведь по дороге!

Девчонка округлила глаза.

— А коса-то? — напомнил Жихарь. — Беломор ее, небось, три ночи напролет точилом наяривал!

Девчонка развела руками.

— Ну ты, парень, горазд! — сказала она. — Никак от тебя не отвяжешься! И подмигнула.