Кого за смертью посылать - Михаил Успенский Страница 52

— А то и мельтесят, — сказал Колобок, — что через три дня этот сундучок ка-ак грохнет! И все вокруг сгорит!

— Так, значит, это всего лишь оружие? — спросил Яр-Тур.

— Не совсем, — сказал Колобок. — Это не простая Смерть, а Ядерная. В каждом самом мелком теле есть ядро, в ядре — сила, и если эту силу враз выпустить…

— О таком оружии повествуют древние книги, — сказал Лю Седьмой. — Оно способно убивать и после удара, на расстоянии.

— Кого теперь убивать… — махнул рукой богатырь, но садиться на сундучок все-таки не стал.

— Какой великой отваги эти рыцари — сэр Алан и сэр Эдгар! — воскликнул король. — Отправиться на Луну, не заручившись магической поддержкой, надеясь лишь на удачу и на крепость металла! Ведь для них не было там ни тепла, ни воздуха. Поэтому на них были такие безобразные доспехи. Надеюсь, что по возвращении они получат заслуженную награду. И я догадываюсь, почему они привезли туда этот таинственный ящик! Значит, он содержит оружие такой силы, что его нельзя применять на земле…

— Еще как применяли, — сказал Колобок. — Помню, качусь это я по степи, ковыли шумят. Потом взлетаю вверх, еле успел свои изюминки закрыть. Уши заложило, правый бок обуглился. А в земле такая дыра, что целый город войдет…

— Что нам с того, — сказал богатырь. — Нет такого врага на свете, против которого… А смешно эти молодчики на Луне разговаривали, словно лягушки:

«фак-фак-фак!»

— Постой-ка, парнище, — сказал Беломор. До тех пор он пребывал в скорбном и повинном молчании, хотя никто его ничем не попрекал. — А ведь есть такой враг.

Жихарь мигом припомнил, как в Адских Вертепах влетел в бездонное чрево Мироеда Красный Петух Будимир, как в темнице Вавилона туда же отправился переменчивый меч Симулякр…

— Точно! — сказал он. — Такого ему не переварить… Только ведь и Смертушка не уцелеет, испепелится!

— Она-то уцелеет, не бойся. Я ее знаю. Она вечная, как и сам Мироед. Ох и задаст она мне, ох и взбутетенит!

— Сам виноват, — сказал Жихарь. — Нечего было тайны разводить. Не люблю, когда меня используют втемную. Только как нам сундучок переправить ему в пасть? Он ведь тоже кое-чего соображает. Тебя ведь перехитрил…

— Ему шея аркан захватить, — предложил Сочиняй-багатур. — Он рота открывать, ты туда бросать…

— Может быть, удивить злонравного сэра Мироеда каким-нибудь чудом, чтобы он разинул пасть?

— Для этого сперва надо найти Мироеда, — сказал Жихарь. — Индрик-зверь во второй раз не повезет нас в Адские Вертепы. Даже если и согласится — где того Индрика найдешь?

— Думаю, что он сам нас найдет в свое время, — сказал Лю Седьмой. — Он не упустит случая поглумиться и позлорадствовать над своими врагами… Так что надо ждать…

— Три дня, — напомнил Колобок. — А потом — вспышка справа! Вспышка слева! И мы носимся над землей в виде облаков пепла!

— Почем ты знаешь, хвастливая горбушка?

— Так буковки-то красные! Верней, цифирки! Которые пляшут и меняются!

— И о чем они говорят, сэр Гомункул?

— Это такое устройство — вроде нашей Калечины-Малечины, они определяют время. Но Калечина-Малечина отсчитывает только часы, да и то приблизительно, а тут всякое мгновение на учете. Вот по цифрам и выходит — три дня с небольшим… Иначе надо этот сундучок уносить как можно дальше, в нежилые каменные места, и бежать от него сломя голову…

— Никуда я бежать не буду, — сказал Жихарь. — Лучше наоборот, собрать всех людей на свете вокруг смертоносного сундучка, да всем и пойти на распыл, чтобы не мучиться.

— И времени на то нет, и люди своей волей не соберутся, — сказал Беломор. — Многие, пожалуй, еще и не поняли, что произошло…

— Увы, это так, — сказал Лю Седьмой, отпил из своего жбана персиковой настойки и пустил посудину по кругу. — Жизнь человека между Небом и Землей — как прыжок скакуна через расщелину: в одно мгновение она промелькнет и исчезнет бесследно. Сами собой, неведомо как, вещи приходят оттуда. Сами по себе, неприметно, уходят туда. Одно превращение — и вот она. Жизнь. Еще одно превращение — и вот она. Смерть, Все живое об этом печалится, род людской об этом горюет. Но то лишь разрывается данный нам Небом чехол, падают наземь ножны Небес. Наши светлые и темные души улетают куда-то, и тело влечется за ними. Вот когда наступает для нас Великое Возвращение! Это исчезновение формы в бесформенном и придание бесформенному формы известно всем людям, но человек, устремленный к Пути, о том не заботится. Все люди о том судят, а человек. Путь постигший, не судит. А если судит — значит, Путь не постиг. Так было всегда, но ныне Путь прервался, и мудрец приравнялся к невежде…

— Слушай, тогда, получается, Мироед против всех законов попер? — сказал Жихарь. — Что он один в пустоте делать-то думает? Песни петь и пляски плясать?

— Чем выше возможности, тем мельче душа, — ответил Бедный Монах. — При возможностях неограниченных душа вовсе сходит на нет. Видимо, некогда этот Мяо Ен был великим воином и выдающимся ученым. Достигая совершенства, он забыл о равновесии, решил быть Светом без Тьмы или Тьмой без Света. Вздумал поглотить всю Вселенную с тем, чтобы потом породить новую. Высокий замысел, низкая натура! Сейчас он просто разбойник и пакостник, подобный испорченному мальчишке, бросившему жарким полднем горшок с дрожжами в отхожее место. Впрочем, скоро даже таких низменных стремлений в нем не останется. Вселенная, конечно, возродится, но уже без нас, и жить она будет по каким-то другим, невообразимым законам…

— Спасибо, утешил! — сказал Жихарь. — Значит, если я тебя правильно понял.

Мироед становится все глупее и глупее?

— Не совсем так, — сказал Лю. — Просто он себя считает все умнее и умнее.

— Так на так и выходит! — обрадовался богатырь. — Только бы нам до него добраться…

Затрещали ветки. Никто даже не шелохнулся — такие после хождения на Луну все сделались бесстрашные.

К землянке выбрел Леший — весь какой-то согбенный, замученный, в рваном зипуне и бывших когда-то красными штанах.

— Вы… это… того! — прогудел он, тыча пальцем в сторону сундучка.

— Здороваться надо! — обернулся Жихарь. Леший ему, конечно, был не подчиненный, но должен же мохноногий к местной власти почтение иметь!

— Здорово, кого не видел! — поправился лесной хозяин. — Только вы это… того… уберите! Оно плохое! Нельзя! Далеко унесите, значит! А то не выйдете из лесу!

— Нас с Яр-Туром один твой собрат тоже водил, — напомнил Жихарь. — Да мы все же вышли…

О том, как пришлось унижаться перед тем Лешим, богатырь умолчал.

Но при этом воспоминании в голове у него что-то произошло, и все, что в богатырской жизни приключилось, все обрывки и осколки воспоминаний сложились в одно целое…

Даже и те воспоминания вернулись, которые забрал в свое время Мироед…