Этот неподражаемый Дживс - Пэлем Грэнвил Вудхауз Страница 52

– Так, во всяком случае, говорят. Ну что, пошли?

– Пошли, – сказал Бинго. – Кстати, в конце обеда, а может быть, в начале, официантка спросит: «Посчитать вам вместе, сэр?» Так вот, отвечай утвердительно. Я гол как сокол.

– Дядя тебя до сих пор не простил?

– Нет, чтоб ему пусто было!

Мне стало жаль Бинго. Чтобы как-то утешить беднягу, я решил побаловать его по кулинарной части, и, когда официантка принесла меню, я изучил его со всей тщательностью.

– Как ты насчет такой программы, – после некоторого раздумья сказал я. – Для затравки – перепелиные яйца, потом суп, немного холодной семги, карри из курицы, крыжовенный пирог со сливками и ассорти сыров в качестве завершающего аккорда.

Не скажу, чтобы я ожидал услышать вопль восторга, хотя я старался выбрать его любимые блюда, но я ждал, что он хоть что-нибудь скажет в ответ. Я взглянул на него и увидел, что ему сейчас не до меня. Он смотрел на официантку точно бродячий пес, который внезапно вспомнил, где он накануне зарыл кость.

Это была довольно высокая девушка с большими задумчивыми карими глазами. Неплохая фигурка и все такое прочее. Руки тоже вполне пристойные. Не помню, чтобы я ее здесь раньше видел, но должен признать, что ее появление значительно повысило среднестатистический уровень привлекательности здешнего персонала.

– Так что ты на это скажешь, приятель? – спросил я, желая поскорее покончить с заказом, потому что мне не терпелось поработать ножом и вилкой.

– А? Что? – очнулся Бинго.

Я еще раз огласил весь список.

– Да-да, хорошо, – сказал Бинго. – Мне все равно. – Девушка исчезла, а он повернулся ко мне, и в его глазах я заметил знакомый лихорадочный блеск. – А ты уверял, что здесь нет хорошеньких, – с упреком сказал он.

– Силы небесные! – воскликнул я. – Только не говори мне, что снова влюбился, причем в девушку, которую видишь в первый раз!

– Знаешь, Берти, порой бывает довольно одного взгляда, – сказал Бинго. – Мелькнут в толпе чьи-то глаза – и некий голос шепнет тебе…

Тут подоспели перепелиные яйца, он прервал тираду и алчно набросился на еду.

Вернувшись домой, я сразу позвал Дживса.

– Готовьтесь, Дживс, – сказал я.

– Сэр?

– Приведите в боевое положение мыслительный аппарат и ждите сигнала к атаке. Подозреваю, что мистеру Литтлу в скором времени потребуется не только моя моральная поддержка, но и ваша помощь.

– У мистера Литтла неприятности, сэр?

– Можно сказать и так. Он влюбился. В пятьдесят третий раз. Скажите честно, Дживс, как мужчина мужчине: вам доводилось в жизни встречать такого влюбчивого субъекта?

– Вне всякого сомнения, у мистера Литтла весьма пылкое сердце, сэр.

– Пылкое? Да его нужно в законодательном порядке обязать носить асбестовый жилет! Словом, Дживс, готовьтесь.

– Хорошо, сэр.

И, как я и предсказывал, не прошло и десяти дней, как этот безмозглый идиот с жалобным блеяньем прискакал в поисках добровольцев, готовых прийти на помощь.

– Берти, – сказал он, – если ты мне друг, настало время доказать это.

– Продолжай, несчастный, – ответил я. – Мы готовы благосклонно выслушать твои бредни.

– Помнишь, несколько дней назад мы с тобой обедали в «Почетных либералах»? Нас тогда обслуживала…

– Помню. Высокая расторопная девица.

Он задрожал от негодования:

– Я попросил бы, черт тебя побери, не говорить о ней в подобных выражениях. Она – ангел.

– Очень хорошо. Что дальше?

– Я люблю ее.

– Отлично. Дальше.

– Перестань подгонять меня! Дай мне рассказать все по порядку. Так вот, как я уже говорил, я люблю ее и прошу тебя, Берти, как верного друга отправиться к моему дяде с важной дипломатической миссией. Дядя должен снова начать выплачивать мне содержание, и как можно скорее. Более того, содержание должно быть увеличено.

– Но послушай, почему бы немного не подождать, – сказал я: мне совсем не улыбалось тащиться к его дяде с подобным поручением,

– Подождать? А какой смысл?

– Сам знаешь, как у тебя это обычно бывает. Что-нибудь пойдет не так – глядишь, от любви и следа не осталось. Лучше предпринять атаку на дядю, когда дело будет решено окончательно и бесповоротно.

– Все и так решено окончательно и бесповоротно: сегодня утром она дала мне согласие.

– Ну и ну! Быстрая работа. Ты же с ней двух недель не знаком.

– В этой жизни – да, – сказал Бинго. – Но она считает, что мы встречались в предыдущей жизни. Я был царем в Вавилоне, а она – рабыней-христианкой. Сам-то я ничего такого не помню, но, может, все так и было.

– Потрясающе! – воскликнул я. – Официантки теперь все так изъясняются?

– Откуда мне знать, как изъясняются официантки?

– Кому и знать, как не тебе. Если помнишь, я с твоим дядей познакомился, когда ты послал меня прощупать, не хочет ли он сплотиться под знаменами и помочь тебе жениться на Мейбл из забегаловки на Пиккадилли.

Бинго вздрогнул. Безумный блеск вспыхнул в его глазах. Не успел я понять, что он собирается сделать, он изо всех сил хлопнул меня рукой по колену, я даже подскочил от боли, точно горный козел:

– Эй, полегче!

– Извини, – сказал Бинго. – Не рассчитал. Увлекся. Берти, ты подал мне отличную мысль. – Он подождал, пока я закончу массировать травмированную конечность, и продолжил свою речь: – Ты очень кстати вспомнил ту историю. Не забыл гениальный план, который я тогда придумал? Сказать дяде, что ты как-там-бишь-ее – ну, словом, та самая писательница, помнишь?

Такое не забывается. Проклятая эпопея каленым железом выжжена на скрижалях моей памяти.

– Вот как нам следует действовать, – сказал Бинго. – Это именно то, что надо. Рози М. Бэнкс снова в бою.

– Нет, ничего не выйдет, старина. Извини, но это исключено. Я не в состоянии пройти через такое еще раз.

– Даже ради меня?

– Даже ради сотни таких, как ты.

– Никогда не думал, – скорбно произнес Бинго, – что мне доведется услышать эти слова из уст Берти Вустера.

– Однако ж услышал. Можешь даже записать для памяти, в назидание потомкам.

– Берти, мы учились с тобой в одной школе.

– Это не моя вина.

– Уже пятнадцать лет мы близкие друзья.

– Знаю. И мне предстоит искупать этот грех всю оставшуюся жизнь.

– Берти, старина, – не сдавался Бинго. Он придвинул стул поближе ко мне и принялся массировать мою лопатку. – Пожалуйста, послушай! Пойми же наконец…