Система (сборник) - Александр Саркисов Страница 5

Через минуту из опилок начали выползать белоснежные червячки. Лелюкин аккуратно, с любовью собрал их в банку.

До конца приборки похожую операцию проделали еще два офицера и мичман.

Начинался рыболовный сезон.

В пятницу случился казус. Утром зашел капитан I ранга Кариакиди. Этого педагога курсанты обожали. Шурик от души захотел сделать ему приятное.

– Товарищ капитан I ранга, я вам сейчас крупненького достану. Они еще два дня назад были по полтора сантиметра.

Он приоткрыл крышку дальнего бака. Опарыша не было, зато вылетел огромный рой мух.

Кариакиди хохотал долго и от души.

– Ну, это ты, братец, передержал. Раньше нужно было отсаживать.

Стало ясно – так дальше нельзя. Спрос серьезно опережал предложение.

Нужно было побольше разузнать про опарыша.

Советом помог многоопытный нахимовец Серега Бугров по кличке Дядечка.

– Рядом на набережной университет, сходи, может, шпаки тебя просветят.

Шпаками презрительно называли всех гражданских.

На следующий день, в субботу, Шурик готовился в увольнение. Надраил ботинки, погладил брюки, постирал чехол бескозырки.

Достав из рундука новый тельник, он начал одеваться. До построения оставалось несколько минут.

Сзади подошел Саня Мухин:

– Слышь, у тебя шея заросла, давай подбрею. А то БПК слезьми зальет.

Осмотрев себя в зеркало, Шурик остался доволен.

– Идущим в увольнение построиться. Форма одежды номер три.

Командир роты провел осмотр и стал интересоваться, куда идут его подчиненные.

Озвучивались официальные версии.

В театр, в кино, на выставку. Сказать правду ни у кого и в мыслях не было.

– Расписов, а вы куда?

– В университет.

– Я с вами серьезно разговариваю!

БПК начинал злиться.

– Да он правда к шпакам на консультацию, – промычал Дядечка.

Старшина роты раздал увольнительные.

Шурик вышел на набережную лейтенанта Шмидта. Справа возвышался памятник Крузенштерну, слева – парадный вход в училище. На ярком весеннем солнце золотом горела надпись «Высшее военно-морское краснознаменное училище им. М. В. Фрунзе».

До университета было недалеко. Минут пятнадцать не спеша по Университетской набережной.

Вот и университет, типичный образец петровского барокко, 1724 год.

Ему нужно было здание Двенадцати коллегий. Оно выходит торцом на набережную, и чтобы попасть в него, нужно было пройти через двор.

Огромные дубовые двери и старая бронза давили и указывали на ничтожность входящего.

Но только не курсанту ВВМУ им. Фрунзе. Там и здание постарше, и история побогаче.

Войдя в огромный вестибюль, Шурик огляделся. Рядом с широкой лестницей маячил то ли швейцар, то ли гардеробщик.

– Уважаемый, мне нужна консультация по насекомым. Не подскажете, куда пройти?

– Это вам на кафедру энтомологии нужно. Второй этаж и по галерее направо. Эдуард Карлович сегодня на месте, вы к нему обратитесь. Он добрый старик, не откажет.

Шурик поднялся на второй этаж и вышел в галерею. Огромные арочные окна, портреты знаменитых ученых, статуя Петра, сильно смахивающая на одесского Дюка. С другой стороны галереи стояли застекленные витрины с книгами и экспонатами. Под ногами поскрипывал старинный паркет.

Пробегавшие мимо студентки откровенно рассматривали курсанта. Наконец он увидел табличку «Грифель Эдуард Карлович. Доктор биологических наук, профессор».

В научных званиях Шурик не разбирался, а военное на табличке отсутствовало. Он уверенно рванул дверь.

Помня наставления Дядечки о том, что шпака нужно брать выправкой, Шурик отчаянно заорал:

– Разрешите войти! Товарищ профессор, разрешите обратиться. Курсант Расписов!

Перед ним был пожилой человек лет семидесяти в вязаном жакете с пузырями на локтях. От неожиданности профессор привстал. Если бы к нему зашел инопланетянин, он удивился бы меньше.

Наконец, справившись с растерянностью, профессор поинтересовался:

– Чем могу-с?

– Нужна консультация по опарышам.

– Вообще-то ваш покорный слуга – специалист по насекомым-опылителям и муравьям. Однако полагаю, что смогу быть вам полезен. Если не секрет, чем это musca vomitoria так заинтересовала будущего адмирала?

Расписов молча смотрел в глаза профессора.

Видимо, тот решил, что это военная тайна, и расспросы прекратил.

– Ну что ж, начнем-с?

Шурик внимательно слушал, делал пометки, задавал уточняющие вопросы. Видя такую заинтересованность, профессор вошел в раж.

Через час Шурик знал об опарышах все, а главное – технологию разведения в университетской лаборатории.

– Может быть, чайку-с?

– Спасибо, Эдуард Карлович, служба.

Для шпака это был аргумент! Тепло распрощавшись, он двинул в «Демьянову уху». Там его ждали друзья, черный хлеб с маслом, ароматная уха и, конечно, пятьдесят грамм холодной водочки.

С понедельника на хоздворе началась новая жизнь. Первым делом Расписов решил устроить инкубатор. Договорившись в столярном цеху, он притащил мешок опилок. У Коли Давыдкина был прекрасный почерк, ему Шурик заказал трафареты для надписей на мусорных баках.

Вымытые баки с откинутыми крышками сушились на солнце. Новенькие надписи на баках дисциплинировали. «МЯСНЫЕ ОТХОДЫ», «ОВОЩНЫЕ ОТХОДЫ», «БЫТОВОЙ МУСОР» и две загадочные надписи – «ИЛ» и «ГП», что означало «инкубатор личинок» и «готовая продукция».

У входа на хоздвор висело объявление: «Опарыш будет через 10 дней». Подходившие офицеры, читая и ругаясь, послушно разворачивались.

Опарышем рыбаки называют личинку мясной мухи – Musca vomitoria. Яйцо мясной мухи напоминает изогнутый огурец. Муха откладывает их кучками по 50-100 штук. Через сутки из яиц вылупляются личинки. Дней за десять они превращаются в товарного опарыша.

Огромное значение для успеха в рыбалке имеет субстрат, на котором выращен опарыш. Шурик растил только на мясном.

Прошло десять дней, Расписов готовился к пятнице. В четверг на вечерней приборке он засыпал опилки в бак с надписью «ГП» и отсадил туда взрослых личинок. Правильно подобранный субстрат и погода делали свое дело.

На следующий день утром, облокотившись на лопату, Шурик ожидал посетителей.

Первым оказался капитан I ранга Расмус с кафедры теории, устройства и живучести корабля.

– На каком водоеме ловить собираетесь? – с видом знатока спросил Шурик.