Замок Зачарованный - Джон Де Ченси Страница 45

На берегу было пусто. Огромные корабли ушли, но повсюду остались следы недавнего пребывания толп народа. Тут валялась сандалия, там обломок доспехов; и повсюду сломанные мечи, уже разрисованные налетом яри-медянки, — словно голубовато-зеленые надкрылья гигантских жуков, наполовину утонувшие в песке. Погасшие кострища, брошенная одежда — выбеленные солнцем тряпки — и многое, многое другое. Все побережье было завалено хламом.

Он шел по краю воды, втягивая носом воздух и фыркая. Вода пахла рыбой и солью. Поднявшись на песчаную дюну, он наклонил голову и стал щипать береговую траву, почти безвкусную, разве что соленую. Он был голоден, и выбирать особенно не приходилось. Ему досаждали песчаные мухи, и он замахал хвостом, отгоняя их.

Рассвет уже вступил в свои права. Со вчерашней ночи в округе не было ни одного человека. Все ушли. Он не особенно сожалел об этом.

Фактически совсем не сожалел.

Но потом он снова услышал человеческие голоса и повернул гривастую голову, чтобы взглянуть, кто это.

К нему приближались двое. Такие же, как все прочие, только одеты немного иначе. Более пестро.

— Смотри, какой красавец!

— Белый жеребец, как и все остальные. Как думаешь, почему они оставили лошадей?

— Кто знает? Почему они ушли так неожиданно?

— Мы заставили их уйти, вот почему!.. Сюда, дружок. Ну, ну, успокойся.

Человек ласково похлопал его. Это было… не слишком приятно, но он даже позволил накинуть веревку себе на шею.

— Спокойно, парень. Боги, что за конь! Горячий, хорошо выезженный. Отличный!

— Уж очень крупный. Слишком крупный для моего седла.

— Да? Значит, ты не будешь возражать, если я возьму его себе?

— С какой стати? Я первый увидел его.

— Ты же только что сказал, что твое седло слишком мало для него.

— К черту седло! Он мой.

— Ну ладно. Здесь, наверно, и другие есть.

— А может, и нет. Все равно он мой, говорю тебе.

— Убирайся!

— Сам убирайся! Вот ты как, да?

— Не драться же нам? Ты против меня — тьфу, и больше ничего.

— Не смеши. Я раскрою тебя от горла до брюха, прежде чем ты хотя бы…

— Уймитесь, вы, оба!

Голос, в котором явственно звучали властные нотки, принадлежал ещё одному человеку, более приземистому.

— Уберите мечи! Немедленно!

— Да, сэр.

— Откуда здесь этот конь?

— Просто бродил поблизости, как и остальные, сэр.

— Прекрасный экземпляр. Лучший из лучших. Я избавлю тебя от забот о нем, офицер.

Тот ответил с явной неохотой:

— Да, сэр. Хорошо, сэр.

— Какой замечательный конь! Уверен — это дар богов, в честь нашей победы.

— Похоже на то, сэр.

— Да, да. Аркадийцам не следовало бросать нечто столь ценное, столь прекрасное.

Недавно подошедший человек хлопнул себя по бедрам.

— Да уж! Впрочем, что ещё они могли бросить, убираясь отсюда? Разве что своих мертвецов. — Он засмеялся. — И теперь, когда их военная казна полностью истощена, мы станем совершать набеги на их побережье и разграбим их города. Я прав, парень? — Новый хлопок по бедрам, новый взрыв смеха. — Вот что, вы, оба, поищите-ка здесь других коней. Доставите их в дворцовую конюшню.

— Не в вашу личную, сэр?

— Не говори глупостей. Эти кони настолько хороши, что им самое место в конюшне его величества. Ну, делайте, что вам сказано. А этого я сам отведу во дворец.

— Да, сэр.

Двое первых ушли. Оставшийся любовно погладил коня по шее.

— Да, ты останешься в королевской конюшне, но принадлежать будешь мне. Я проскачу на тебе по главной улице Микоса. У тебя, мой прекрасный друг, будет новая броня, сверкающая, словно солнце. И я буду сидеть на тебе, когда старому Антемиону отрубят голову.

Он увел коня.

Все в порядке. Тебе не дано этого знать, приятель, но ты собственными руками приближаешь гибель своих людей. Это произойдет сегодня ночью.

В конюшне пахло скверно, но это не особенно ему досаждало. Сено хорошее, только вот маловато его. Днем принесли овес. Вкусный. Однако чем ближе к вечеру, тем меньше конюхи были склонны перенапрягаться. А на ночь они вообще не покормили коней — потому что к этому времени были пьяны вдрызг.