Сапожок Пелесоны - Александр Маслов Страница 43

– Что случилось? – не понял архивариус, взирая на раскрасневшуюся хозяйку.

– Ничего не случилось, – успокоил я его. – Ровным счетом ничего. Просто у Элсирики от радости мозги вывернуло.

– Зря вы так радуетесь, госпожа, – печально сказал кенесиец. – Наличие части ключа накладывает на нас большую ответственность и подвергает нас большим опасностям. И самое страшное, что теперь мы вступили в открытую вражду с могущественным братством Селлы.

– Мы давно вступили с ними во вражду, – отмахнулся я. – Когда они волокли нас в склеп Марга, уже тогда я не думал, что они к нам расположены дружелюбно. Итак, все складывается замечательно: мы знаем, где приблизительно находится место, о котором Болваган сообщает Мертарусу; мы знаем, что добраться до тайника можно только с помощью ключа, состоящего из двух половинок; мы уже имеем одну из половинок. Отлично все складывается, – подытожил я. – Думаю, через несколько дней у нас будет сам Сапожок или мы будем точно знать, где его искать.

– Уж слишком вы быстрый, господин Блат, – Рябинина поправила юбку и, заложив руки за голову, откинулась на подушечки. – Вторая половинка ключа… Что мы знаем о ней? Где ее искать, есть какие-нибудь предположения?

– Есть, конечно. Болван, в смысле – Болваган, ясно сказал Мертарусу: «Вторая часть его в руке слепого герцога», – я взял чашку с вином и тоже откинулся на подушечки. – Остается только найти слепого герцога – полагаю, таких не слишком много – и забрать у него вторую половинку. Так же, Дереванш?

– В Клочке написано совсем не так. «Есть часть его в герцога мертвой руке, ослепленного правдой земной», – продекламировал кенесиец. – Конечно, речь о другой части ключа, которой у нас нет. Я в этом уверен, потому что о месте нахождения нашего цилиндрика сказано совсем в других древних свидетельствах. А недостающая часть ключа, заметьте, господин Блатомир: «в герцога мертвой руке, ослепленного правдой земной». Прямо не сказано, что тот герцог плохо видел или вообще не видел. «Ослепленный правдой» – может быть всего лишь аллегорией, смысл которой нам через столько веков нелегко понять.

– И еще, мудрейший господин Блатомир, – Элсирика надкусила персик и повернулась ко мне, – если бы вы были внимательны, то обратили бы внимание на тот факт, что Клочку Мертаруса почти полторы тысячи лет. Если в пергаменте и шла речь о слепом герцоге, то герцог тот уже как бы помер.

– Да, да! Очень важное добавление! Конечно же, герцог тот давно обитает в Садах Юнии, – согласился Дереванш. – Поэтому я и думаю, что найти вторую половинку ключа будет нелегким делом. Ведь после смерти герцога половинка ключа могла попасть к кому угодно. Могла вообще быть вывезена из Илии, сгинуть где-нибудь за Мильдийским морем или валяться забытой в чьей-нибудь сокровищнице. Возможно, более ясные указания, где ее искать, есть на Клочке Размазанной Крови, но он находится у копателей.

– Умнейшая госпожа Элсирика, – со сладким сарказмом проговорил я. – А если бы вы были внимательны, то заметили, что Мертарус написал: «в МЕРТВОЙ руке герцога». То есть герцог не просто уже мертв, а он успешно скончался к моменту разговора между Мертарусом и Болваганом. Хотя… – я почесал за ухом и выдвинул новую версию, – может быть, у него и при жизни рука была мертвая – протез, например.

– Ослепленного правдой земной… – повторил Дереванш, таращась в темноту сада. – Думаю, это ключевые слова. Только как разгадать, что они значат?

Мы поговорили еще немного о древних святилищах Илорги, о первых герцогах и о Серебряной войне, гремевшей в те годы. Потом засобирались готовиться ко сну: все-таки нам предстояла дальняя дорога, многочасовая тряска в повозке, и было совсем неизвестно, чем нас встретит Илийское королевство и сама Илорга.

Еще у лестницы на второй этаж я раскланялся с Дереваншем и поспешил проводить госпожу Элсирику, направившуюся по полутемному коридору к своей спальне.

– Что тебе надо, Булатов? – строго спросила она, останавливаясь под канделябром, освещавшем великолепные цветные рельефы.

– Спать, надеюсь, вместе будем, – прошептал я, хватая ее за руки.

– И не мечтай. У меня здесь не дом терпимости, – отталкивая меня, она отступила к стене. – Ступай за господином Дереваншем – знаешь, где ваши комнаты.

– Ну, Анька, пожалуйста, – я молитвенно сложил ладони на груди, а потом положил их на ее грудь, такую выпуклую, рвущуюся из-под декольте. – Мы будем просто тихонько спать, как два котенка. Я тебе даже «Красную Юбочку» на ночь почитаю.

На ее губах появилась улыбка, похожая на мягкую складку бархата. Я не мог сдержаться и поцеловал ее. Она в ответ лизнула меня в уголок рта, несильно ударила кулачком в живот, и метнулась к своей спальне.

– Игореша, – позвала меня Элсирика, приоткрыв дверь.

– А? – я мигом подбежал, готовый как тигр ворваться в ее манящие покои.

– Имей в виду, я закрою дверь на все замки, – сердито сообщила она. – Если ты посмеешь ломиться сюда, то мой садовник отрежет твое бесстыжее беспокойство большими ножницами. Бай-бай, мой мальчик!

Она хлопнула дверью перед моим носом. Почему она так повела себя, не знаю. Оставить меня одного в полутемном коридоре, когда совсем рядом была огромная, устланная шелками кровать – это, по меньшей мере, бесчеловечно! Девочки из нашего университета так никогда не поступали. Но что поделаешь, Рябинина и прежде была с необъяснимыми завихрениями. Я тяжко вздохнул, нащупал в кармане фотографию графини Силоры Маниоль и поплелся к лестнице на второй этаж.