Живи и давай жить другим - Хендрик Грун Страница 43

Не в пример Йосту, Ваутер всегда ездит аккуратно и культурно, но на сей раз он сделал исключение и нажал на газ. Ведущая в гору асфальтовая дорожка описывала пять довольно крутых виражей, и после каждого поворота в фургоне что-то с грохотом падало. Грохот каждый раз вызывал у нас крики ликования. Трое весьма пожилых подростков приближались к цели своего путешествия. После очередного виража дорога вдруг уперлась в высокую ржавую ограду. Ваутер резко затормозил, и лежавшие сзади вещи с неимоверным шумом хлопнулись о перегородку. Йост издал индейский клич, Ваутер ухмыльнулся во весь рот, а я замычал как корова. Мы вышли из машины. Ворота были заперты. Йост с видом триумфатора извлек из кармана старый ключ и торжественно вставил его в замок.

– Не подходит, – с грустью констатировал он через две минуты.

Это несколько омрачило поездку. Ваутер попробовал было перелезть через ограду, но отказался от этой затеи, обнаружив наверху острые ржавые зубцы.

– Что теперь? – спросил я.

– Йост всегда знает, что делать, друзья, – ответил он и взялся за телефон. Поискал и нашел номер, созвонился и несколько минут объяснялся с кем-то на ломаном итальянском.

– Чао, – закончил он разговор, и это было первое итальянское слово, произнесенное без амстердамского акцента. – Он сейчас придет.

«Он» – это Антонио, человек, который от имени прежнего владельца присматривал за домом.

Обследовав кавардак в задней части фургона и разыскав переносной холодильник, мы уселись у ограды и осушили по стаканчику вина.

Двадцать минут спустя из-за угла появился старичок на трескучем мопеде. Мы услышали его уже издалека, он производил куда больше шума, чем скорости. Спешившись, он сразу затараторил по-итальянски. Так как мы ровно ничего не поняли, он повторил то же самое еще раз, но немного громче. Безрезультатно.

Он со вздохом возвел глаза к небу, давая понять, чтобы мы следили за его телодвижениями. После чего пнул ногой в нижнюю часть ограды, навалился плечом на ворота, и они медленно со скрипом отворились. Ключ вообще не понадобился.

Антонио широко ухмыльнулся и хлопнул меня по плечу. Я осторожно вернул ему шлепок. После того как все обменялись похлопываньями по плечу, мы уселись в фургон и двинулись вверх по подъездной дорожке. Впереди Антонио на своем мопеде.

– Ух ты, Артур, да у тебя подъездная дорожка самое малое сто метров, – восхитился Ваут.

Мы остановились перед дверью очаровательного белого дома с голубыми ставнями, виноградными лозами над верандой, немного запущенным садом и бассейном без воды.

Наш старый гид что-то сказал Йосту, и тот, казалось, его понял, потому что вынул ключ от ворот и отпер им входную дверь.

– Benvenuto, amici ^[37].

Итальянский язык моих курсов совсем не тот, на котором говорят в пекарне Маццоллы. Но через несколько дней я все-таки уже умел безошибочно покупать хлеб. Возможно, из-за этого во мне пробудилась некоторая самоуверенность, и я решил поведать жене пекаря, что в ближайшем будущем переселюсь в их деревню. Понятия не имею, поняла ли она что-нибудь, да это и к лучшему, потому что, выйдя на улицу, я сообразил, что сморозил очередную глупость. Сюда переберется не Артур Опхоф, а Луиджи Молима. И выглядит он совершенно иначе.

На следующий день я объяснил жене пекаря, что не я переселюсь в деревню, а мой хороший друг. Теперь на ее лице отразилось полное недоумение.

Маццолла – красивая старинная итальянская деревушка, где время движется медленно, а люди дружелюбны. Через три дня каждый здоровался с нами, и в местном кафе мы пользовались всеобщим вниманием. Все старые дедушки и бабушки приходили взглянуть на иностранцев. Иногда говорили нам что-то непонятное. Мы их не понимали, но они, видимо, не сердились, потому что, глядя на наши озадаченные лица, улыбались во весь рот. Я заметил, что зубного врача им довелось посещать весьма нечасто.

Мы провели блаженную неделю. Вкусно ели и пили, читали, играли в гольф, и никакие законные супруги не отравляли нам жизнь, вмешиваясь во все и вся и заставляя нас шевелиться. Из Нидерландов поступали сигналы, что наши жены рассуждали примерно так же, потому что и Афра, и жена Йоста написали сообщения, что мы, если захотим, можем на пару дней задержаться во Франции.

– Ну что ж, и вашим, и нашим, – весело сказал Йост.

Мы обставили дом вещами, привезенными из Нидерландов (теми, что не поломались по дороге), и теперь дом и сад вполне приспособлены для блаженного безделья. Антонио скосил траву, почистил бассейн и наполнил его водой. Последняя процедура осуществлялась при помощи садового шланга и продолжалась несколько дней, но по ходу дела мы все-таки разок искупались. Однажды вечером, после обильных возлияний, Ваутер при свете луны продемонстрировал фигуры художественного плавания. При этом Йост чуть не утонул со смеху.

Вывод: вилла «Приют Беглеца» – обетованный рай на земле. Втайне терзавшее меня сомнение, разумно ли я поступаю, собираясь начать новую жизнь в Тоскане, рассеялось. Возможно, я ошибаюсь, но когда в минуту отъезда я оглянулся и сказал, что жду не дождусь того дня, когда перееду сюда жить, в глазах Ваутера и Йоста мелькнула зависть.

На чердаке моей виллы, за грудой запасной черепицы, припрятан пластиковый пакет, а в нем завернутые в пластиковую пленку пачки купюр, десяток и двадцаток, общим счетом десять тысяч евро, половина моей доли наших накоплений. В следующий раз захвачу вторую половину, в тех же мелких купюрах. Если здесь, в деревне, заходишь в кафе выпить винца и расплачиваешься полусотенной купюрой, у них не находится сдачи.