Зигзаги судеб - Игорь Бондарев Страница 4

– Ого! – воскликнул инженер, судорожно хватаясь за удилище.

С превеликим трудом, Карасиков вытащил свой улов. Каково же было удивление нашего инженера, человека не первой молодости, а, стало быть, кое-что повидавшего в жизни, которого сложно чем-либо удивить, поскольку детство и юность его приходились на время правления наших легендарных генсеков… Короче говоря, вместо ожидаемого мутанта-сома, или, на худой конец, леща-долгожителя, вскормленного химическими отходами предприятий родного отечества, на свет божий предстала жалкая, мелкая рыбёшка, напоминающая аквариумную «золотую» рыбку, ну, ту, что вывели японцы, из своего, родного, раскосого карася!

– Ба-а-а! – только и смог сказать Карасиков. – Интересно, его (или её?) кот-то хоть жрать станет, или побрезгует?

При более детальном рассмотрении данной рептилии, Карасиков с удовлетворением заметил, что рыбка обладает красивым, вуалеобразным хвостом и великолепной расцветкой.

– Интересно, – рассуждал наш инженер, – в аквариуме жить будет? Или не довезу?

И тут, совершенно обалдевший Карасиков, услышал вполне внятную человеческую речь:

– Отпусти меня, Карасиков, все, что хочешь, для тебя сделаю!

У того перехватило дыхание, или, как говорили в старину, дыхание в зобу спёрло.

– Ни фига себе! Может, водка палёная? Или солнечный удар? Может, заработался?

После недолгих размышлений и торопливого анализа ситуации, инженер понял абсурдность предполагаемого.

Во-первых, выпил-то он всего-навсего граммов сорок водки, а какая бы паршивая она не была, то от столь малого количества всё равно, не рехнулся бы он, Карасиков. Во-вторых, было ещё не так уж и жарко – до полудня далеко. В-третьих, когда он на работе последний раз работал?

– Так что ж тогда? А-а-а, понял!! Это «прения» с Алевтиной довели меня до галлюцинаций. Чёртова баба!

– Баба здесь ни при чём, инженер. Это я говорю. Ты ведь сказку Пушкина читал?

Несмотря на нестандартность ситуации, которая должна бы его поглотить целиком и полностью, Карасиков обиделся:

– Я много чего читал, к твоему сведению!

– Знаю, знаю, действительно много читал! Классику самую лучшую, то есть русскую и французскую, детективы самых лучших авторов… Ты ведь и сам прозу пишешь, даже иногда миниатюрки на Проза. Ру отсылаешь… Чё-то там на ЛитРес пописываешь и размещаешь – каждый балуется по-своему… Я всё знаю! Поэтому, может быть мне и радостно, что именно ты меня поймал, а не оболтус-тинейджер, который только в порносайтах торчит, да ещё знает, какой лучше клей нюхать! С интеллигентным человеком приятно иметь дело! Только вот висеть на крючке с травмированной губой не очень-то приятно! Ты бы хоть с крючка меня снял, Кость!

Карасиков трясущимися от волнения руками снял рыбку с крючка, стараясь сделать это как можно аккуратнее, не причиняя сильной боли рыбке.

– Спасибо! Ну а теперь давай, желай!

Инженер, будучи человеком скромным, ненавязчивым и дисциплинированным, растерялся. Он никогда не лез без очереди в магазинах и поликлиниках. Он был законопослушным гражданином нашей необъятной Родины. Тьфу, не то, не то… Он никогда НЕ БЫЛ ПОПРОШАЙКОЙ!

Карасиков, вспомнил «Исполнителя желаний». Б-р-р-р, нет, не похоже. Конечно же, вспомнил и сказку Пушкина.

«Ничего в голову не лезет… Что там было? Ну да, всё началось с банальнейшего корыта… Кстати, наша «Сибирь», машинка стиральная, давненько напрашивается на свалку. Алевтина давно пилит, мол, купи, да купи… А с моей зарплатой… Да тут ещё кризис чёртов…»

– Знаешь, рыбка, мне. Конечно, неудобно просить…

– Чего там неудобно? Знаешь, что неудобно?

– Да знаю, знаю… Стиралка такая старая, что…

– Поняла. Что-нибудь ещё?

– Да вроде нет…

– Скромный ты мужик, Костя, в отличие от супружницы твоей… Ну да ладно, любовь зла… Будет тебе машинка, самая лучшая. Да, ещё бонус получишь… Ну, отпускай меня!

Дальше, почти всё, как у Пушкина. Рыбка хвостиком вильнула и скрылась в водоёме местного значения, оставив нашего инженера стоять на берегу, в состоянии памятника, неизвестно кому и кем воздвигнутого.

Карасиков, словно во сне, насадил наживку на крючок, забросил удочку. Тут же клюнул крупный лещ. Потом щука, после щуки – окунь. Несмотря на бешеный клёв, Карасиков потерял всякий интерес к рыбной ловле. На сегодня, по крайней мере.

Он присел в тени, под ивой, достал из сумки остатки водки и бюджетной закуски. Медленно, со смаком, выпил всю водку, налитую в чайную кружку, закусил чинно. Призадумался…

––

Сам того, не заметив, Карасиков оказался на четвёртом этаже кирпичной «пятихатки» хрущёбного происхождения. А жил-то он на третьем.

– Что за чёрт, – пробормотал он, – сколько здесь живу, никогда такого со мной не случалось… Свой этаж проскочил…

Он вернулся на свой, родной третий этаж, и подошёл к своей двери. Нет, если быть более точным, то к тому месту, где раньше была его дверь. На месте старой, обитой деревянной рейкой ещё в мирное время, до перестройки, красовалась другая. Сложно было точно сказать, сколько она стОила, но всё-таки, учитывая то обстоятельство, что Карасиков иногда, не по своей воле, конечно, а токмо волею владельцев телеканалов, смотрел рекламные ролики, в которых, наряду с предметами женской и детской гигиены, уделялось внимание и входным дверям особо «навороченного» типа… Такую дверь наш инженер не установил бы во веки вечные, по причине крайне ограниченного семейного «золотого запаса». И ежу было понятно, что дверь бронированная, с тремя мудрёными замками, глазком, по своей стоимости лишь немного уступающим прицелу винтовки М-16 и кнопкой звонка, которая была, наверное, чуть дешевле старой двери.

Карасиков медленно поднял руку, нажал на кнопку. Из квартиры послышался сочный звук, напоминающий звон колокола. Ненавязчивый такой…

Прошла минута, другая. Дверь не открывали. Карасиков потянул за ручку… Стоп! Кто сказал, что это РУЧКА? Витиеватая конструкция, «под серебро». РУКОЯТЬ, да и только. Дверь легко поддалась. Карасиков, собравшись, было перешагнуть порог и войти в прихожую, так и замер, занеся ногу над порогом квартиры. У Гоголя в «Ревизоре» это называлось «немой сценой»…

«Прихожка», напоминала царские палаты в сильно уменьшенном варианте. Стоит ли описывать материал, каким были отделаны стены, стоит ли описывать хрустальную вазу, люстру… Нет, не стоит, потому, что описанию не поддаётся по причине полного отсутствия аналогов! Гоголь бы закричал:

– Нет, дайте мне другое перо!

Несмотря на шоковое состояние, Карасиков всё же обратил внимание на сильный запах валерианки, который исходил из жилой зоны. Инженер прошёл на кухню. За шикарным столом красного дерева, сделанным лет триста, наверное, назад (судя по искусной резьбе и инкрустациям), сидела его супруга Алевтина. Вид у неё был озадаченно-испуганно-зомбированный. Неподвижные серые глаза невидяще смотрели в стену, облицованную изразцами времён Петра Великого.