Мемуары Мойши - Хельга Графф Страница 38

Ровно через четыре часа вместе с Никольским мы появились на пороге квартиры олигарха, которая занимала весь этаж дома. Амир Саллахович сам открыл дверь и, смутившись от того, наверное, что небрит и помят, извинился за «небольшую» задержку и пригласил нас в роскошную гостиную. Не успели мы и представиться, как он внезапно вскочил и воскликнул:

– О, Аллах, я совершенно забыл! Друзья, мне нужно отъехать буквально на полчаса, не скучайте! – и был таков.

Мы посидели полчаса, потом еще полчаса, затем еще час, после еще два часа, плюс еще три часа – магната не было! Я, конечно, хотела высказать Никольскому всё, что думаю о потенциальном партнере, но побоялась, потому как здесь наверняка были установлены камеры и прослушивающие устройства. Ссориться пока не стоило, вот если бы он уже дал нам денег, тогда да, с радостью. Наше ожидание затянулось почти до вечера, а поезд отправлялся в 20:00. Этот богатый трепач появился в 18:30 с двумя бутылками вина в руках, и, естественно, на переговоры остался всего-то навсего паршивый час! О чем можно договориться за час? Ни о чем! С трудом оторвавшись от беседы, мы вынуждены были вызвать такси и бегом мчаться до поезда. Хорошо хоть успели, считай, чудом заскочили на подножку. С дороги позвонили Никитке и тот сообщил, что господин Амир вроде бы согласен участвовать в деле, но хочет, чтобы провели экспертизу технологии и если результат будет положительным, то фирма получит так необходимое на раскрутку финансирование. Обратиться нам следовало к его друзьям, влиятельным немцам из Берлина. Несмотря на скомканность переговоров, очень довольный Василий Иванович мечтательно сказал:

– Вот что, друзья, если удастся затащить этого писаку к нам, считайте, мы ухватили бога за бороду или… дьявола за яйца!

До божьей бороды, как и до дьяволиных яиц, дотянуться сложно, но до Берлина, как говорится, рукой подать. И по приезду, где-то через день, Левка решил набрать цифры заветного номера, продиктованного Китом, и включил громкую связь. На звонок по-русски ответила женщина, тут же по-хамски набросившись на Левку:

– Какое чмо еще звонит?! Что надо?!

Мы впервые слышали такое странное обращение к собеседнику в вежливой Германии. Вот мерзавка!

– Извините, пожалуйста, – пролепетал Левка и со страхом продолжил – Наша фамилия Штерн, мы от господина Амира Саллаховича… – и замер в ожидании, когда нас пошлют далеко и надолго, но… голос вмиг потеплел и собеседница стала сама любезность.

– О… очень приятно! Амирчик говорил мне о вас. У вас ведь там какая-то интересная технология по нефти?

– Верно, – голос Левки приобрел некоторую уверенность, – очень интересная и по этому поводу мы бы хотели с вами встретиться!

– Обязательно! Ждем вас в пятницу в Берлине и обговорим все дела. Правда, Генрих? – обратилась она к кому-то, и солидный мужской голос поспешно произнес: «Ja, ja» (да). – Будем с нетерпением ждать встречи, – прочирикала грубиянка.

Вот ведь какое отношение! Если делаешь звонок от имени олигарха – ты человек, а если звонишь просто, как человек, – ты ничтожество! Как жаль, что Ленин так рано умер! После разговора с такой хамкой ехать в Берлин расхотелось, но в пятницу пришлось сесть в скоростной поезд и отправиться на встречу…

Так началось, не скажу, чтобы очень приятное, общение с четой известных людей, корни которых брали свое начало прямо в ветвях генеалогического древа кайзера Вильгельма. Прямым потомком кайзера являлся только Генрих фон Готтенберг, а его хамоватая супруга была чистокровной еврейкой из Москвы. Роскошная женщина и просто красавица, но не приведи господь, с каким характером! Дьявол во плоти, да и только! Она, наверное, вобрала в себя все самые отрицательные качества не только своего народа, а вообще человечества. Да и «лапти», в которых щеголяла ранее, сыграли в становлении Милы как личности здесь, за рубежом, свою наиглавнейшую роль. Уже позднее из кругов, близких к звездной паре, стала известна не очень-то приятная для самой госпожи фон Готтенберг информация.

Не всегда Милочка имела аристократическую фамилию и могла открывать двери ногой в кабинеты правительственных чиновников как в Германии, так и в России. Такой известной ее сделал собственный муж Генрих – серьезный бизнесмен и политик. Быть бы Миллене Шухермахер всю жизнь «этажеркой» и бодро скакать в качестве дежурной по облезлым этажам занюханной московской гостиницы, постукивая о постояльцах отеля органам КГБ, но на ее большое еврейское счастье, давний друг и переводчик Ленька Киршенблатт привез в отель своего давнего друга из Германии, тогда еще пятидесятилетнего красавца – аристократа Генриха фон Готтенберга. Немец влюбился сразу и еще до того, как «этажерка» Мила раскрыла свое хайло, сделал ей предложение руки и сердца. Боевая и беспокойная жизнь еврейки Шухермахер была мгновенно позабыта, и настал звездный час почти аристократки Милы фон Готтенберг.

Муж Милы – человек известный и деятельный – ездил, в основном, по России, вступившей на новый коварный путь дикого капитализма. Он помогал главам российских регионов получать столь необходимые немецкие кредиты. А посему и его, и ее везде встречали с распростертыми объятиями, дорогими подарками и трёхлитровыми банками черной и красной икры, приносимыми благодарными получателями кредитов прямо в салон самолета.

Добравшись до вершин славы, почета и богатства, Миллена решила, что пора бы уже спихнуть супруга с руководящей должности, а посему, затолкав Генриха за спину, выступала теперь наиглавнейшей фигурой абсолютно во всех делах. К своему несчастью, либо Генрих был подкаблучником, либо где-то в глубине души еврейским мужем, но теперь в присутствии жены он и пискнуть не смел, короче, сильно пугался. Желающие пообщаться с ним лично после приветствия сразу же попадали в дьявольские объятия всесильной Миллены, в руки которой затравленный Генрих мгновенно вкладывал свой телефон. Тщеславие и наглость всю жизнь ходят под ручку с лаптями, и чем ничтожнее был человек до превращения его в человека известного, тем больше у него мании величия и откровенного пренебрежения к окружающим! Вот уж представляю, как ненавидели эту подругу те, кто имел с ней дело. Мы тоже не стали исключением. С людьми, вызывающими лишь неприязнь, очень трудно о чем-либо договориться.

На встречу в Берлин поехали не какими-то оборванцами, а разодетыми бизнесменами и по внешнему виду выглядели как близкие родственники Амира Саллаховича. Ведь встречают обязательно по одежке, но… не всегда провожают по уму! Чета фон Готтенбергов, особенно ее женская половинка, находилась в благостном настроении и встретила нас очень доброжелательно. Сам господин фон Готтенберг подтвердил, что эта технология очень необходима Германии и заинтересованные лица в ее приобретении или реализации обязательно найдутся. Левка открытым текстом намекнул, что в деле желает участвовать сам господин Амир Саллахович, и эта информация очень положительно повлияла на наших собеседников. Только Мила нас поправила, приоткрыв завесу амирского статуса:

– Вообще-то Амирчик – миллиардер и нас с ним связывают не только нити искренней дружбы…

В этом я очень сомневалась.

– …но и взаимовыгодного сотрудничества…