Замок Бландинг - Пэлем Грэнвил Вудхауз Страница 33

Мысли эти прервал чей-то голос. Обернувшись, лорд увидел молодого человека в бриджах для верховой езды.

– Вот, – сказал Хичем, – я смотрю, нельзя ли что-нибудь сделать. Такая беда…

– Спасибо, спасибо, мой дорогой, – растрогался лорд Эмсворт. – Да, дело плохо.

– Ничего не понимаю.

– И я тоже.

– Только что все было в порядке.

– Еще позавчера.

– Веселилась, что там – резвилась…

– Именно, именно!

– И вдруг, как говорится – гром среди ясного неба…

– Да-да. Полная загадка… Чего мы только не пробовали! Не ест…

– Не ест? Анджела больна?

– Нет, что вы. Я ее сейчас видел, все хорошо.

– Видели? Она ничего не говорила об этом ужасном деле?

– Нет. Она говорила про деньги.

– Ничего не понимаю!

– Гром среди ясного неба, – сказал лорд Эмсворт. – Я боюсь самого худшего. По Вольфу – Леману, здоровая свинья должна съесть в день хотя бы 57 800 калорий. Белков – четыре фунта пять унций, углеводов – двадцать пять…

– При чем тут Анджела?

– Ни при чем.

– Я хочу узнать, почему Анджела меня бросила!

Лорду Эмсворту показалось, что он об этом слышал.

А, да!

– Конечно, конечно, – сказал он. – Бросила, да? Помню, помню. Она решила выйти замуж. Тогда все понятно. А вот вы скажите, какого вы мнения о льняном жмыхе?

– Что вы имеете в виду?

– Льняной жмых. Такая еда для свиней.

– О, к черту свиней!

– Что?! – Лорд Эмсворт не очень доверял младшему поколению, но такого цинизма, такого беззакония он не предполагал. – Что вы сказали?

– К черту свиней. Вы все время о них говорите. Какое мне до них дело? Чтоб они треснули!

Глядя ему вслед, лорд Эмсворт испытывал и негодование, и облегчение. Негодование – понятно, а легче ему стало от того, что такой злодей не войдет в его семью. Молодец Анджела. Какой, однако, разум! Многих девушек ослепили бы блеск, титул, деньги – а она, с несвойственной возрасту прозорливостью, поняла все.

Приятные чувства, согревшие было душу, мгновенно вымерли, когда он увидел, что к нему идет сестра. При всей красоте леди Констанс, лицо ее порой как-то странно кривилось, и бедный брат с детства знал, что это не к добру.

– Кларенс, – сказала она, – с меня хватит. Езжай в Лондон двухчасовым поездом.

– Что? Куда?

– Повидайся с этим человеком и скажи, что, если они поженятся, Анджела не получит ни гроша. Я очень удивлюсь, если он тут же не сбежит.

Лорд Эмсворт задумчиво смотрел на круглый бок Императрицы. Его кроткое лицо тоже как-то искривилось.

– Почему ей за него не выйти? – спросил он.

– За Джеймса Белфорда?

– А что такого? Она его, кажется, любит.

– Ты идиот, Кларенс. Анджела выйдет за Хичема.

– Очень плохой человек! Свиней не понимает.

– Прекрати глупости. Ты едешь двухчасовым. Говоришь с Белфордом. Насчет ее денег. Ясно?

– Хорошо, хорошо, – сказал граф. – Хорошо, хорошо, хорошо.

* * *

Когда лорд Эмсворт сидел за столиком с Джеймсом Бартоломью Белфордом в самом лучшем обеденном зале своего клуба, ему было скорее плохо, чем хорошо. Казалось бы, хватит того, что ты оказался в Лондоне, когда такая погода, – но нет, еще губи двух людей, которые тебе очень нравятся.

Да, подумав как следует, лорд Эмсворт решил, что Белфорд всегда нравился ему. Вкусы у него здоровые, любит сельскую жизнь, никогда не сказал бы дурного слова про Императрицу. Пэру Англии пришло в голову, что деньги в этом мире достаются не тем, кому бы следовало. Почему какой-то свиноненавистник купается в золоте, а этот прекрасный молодой человек едва прозябает?

Мысли эти не только огорчали бедного графа, они его озадачивали. Он не любил страданий, а тут понял, что после соответствующих сообщений его молодой друг будет страдать.

Сперва он решил сообщать не сразу. Поедят, поболтают, а уж потом, на прощанье, он заметит между прочим, что Анджелины деньги – под замком.

Обрадовавшись такому решению, он начал болтать.

– Наши сады, – сказал он, – сейчас особенно красивы. Мой садовник, Макалистер, человек нелегкий, вьющихся роз он не понимает, но простые, обычные… тут он мастер. Розарий…

– Как хорошо я его помню! – сказал Джеймс Белфорд, легко вздохнув и положив себе еще брюссельской капусты. – Именно там мы назначали свидания. Летом, по утрам.

Лорд Эмсворт поморгал – нет, так нельзя! – но Эмсворты не сдаются.

– Какие цветы были в июне! – снова начал он. – Оба мы не щадили ни зеленой тли, ни цветочных вшей, и пожалуйста! Истинный рай. Дамасские розы, эрширские…

– Анджела, – сказал Джеймс Белфорд, – прекрасно их оттеняет. Цветы – не цветы, когда нет ее золотистых волос. Вот это рай.

– Да, конечно, – согласился лорд Эмсворт. – Несомненно. Я очень рад, что вам нравится мой розарий. Почва хорошая, гумус. Но этого мало! Тут мы с Макалистером согласны – мало и мало. Нужно ее удобрять. Если каждую осень не перевезти из конюшни побольше навоза и…

– Анджела говорит, – заметил Джеймс Белфорд, – что вы запретили нам пожениться.

Лорд Эмсворт подавился с горя цыпленком. Такой прямоте, жалобно думал он, молодые люди учатся в Америке. Милосердные околичности – удел высоких цивилизаций, а там, в степях и джунглях, раз-раз – и все…

– М-м-м, – сказал он, – конечно, конечно. Что-то такое было. Видите ли, мой дорогой, Констанс, это моя сестра, не очень…

– Ясно. Считает, что я – ничтожество.

– Ну, ну, ну! Что вы, что вы! Она говорит «бездельник», больше ничего.

– Поначалу, может быть. Но в Небраске, у фермера, который все время пьет яблочный джин, долго бездельником не будешь.

– Вы работали на ферме?

– Да.

– Там были свиньи? – изменившимся голосом спросил граф.

– Были.

Лорд Эмсворт вцепился в скатерть:

– Может быть, дорогой, вы дадите мне совет. Уже два дня моя Императрица ничего не ест. Выставка в пятницу, на той неделе. Я места себе не нахожу.

Джеймс Белфорд вдумчиво хмурился.

– Что говорит ваш свинарь? – осведомился он.

– Он два дня в тюрьме. Два дня!.. – впервые заметив совпадение, вскричал бедный граф. – Как вы думаете, это связано?

– Безусловно. Она по нему тоскует. Вернее, она тоскует, что никто ее не зовет к кормушке.