Рабин, он и в Африке Гут - Алексей Лютый Страница 26

Пожалуй, из всех Ваниных призывников только Навин выглядел более-менее прилично. А глядя на остальных, создавалось такое впечатление, что одевались они исключительно в то, что удавалось найти на городской свалке. Причем было ясно, что обувь туда явно не выкидывали, поскольку все, за исключением того же Иисуса, были босы. Впрочем, если Ваню и смущало то, что он не может наехать на молодых бойцов из-за нечищенных сапог, выказывать это он никак не собирался.

– В общем, так… Служба в армии, это вам не серые гражданские будни, – проговорил Жомов, обращаясь к новобранцам после того, как поприветствовал меня торжественным кивком головы (ого! меня, похоже, в звании повысили!). – На гражданке вы и гвозди в одиночку заколачиваете (а кто такая Одиночка, и зачем в нее гвозди забивать?), и сало сами жрете (ну, не с Поповым же делиться!), и девок одни портите (а за групповуху, Ванечка, между прочим, сажают!). Помолчи, Мурзик! – это Жомов не выдержал моих комментариев. Ладно, молчу. Омоновец с опаской посмотрел на меня и продолжил:

– Здесь, на службе, вы все будете делать вместе…

И девок тоже? Прямо, как собачки?.. Все, молчу, молчу!

– Так вот, армия сделает из вас сплоченное (стадо?)… Фу, Мурзик, я сказал! – Ваню, похоже, действительно стало раздражать мое вмешательство. Ох уж мне эти армейские порядки! А гласность и свобода слова где?.. Но замолчать мне все-таки пришлось. Не могу же я такой спектакль окончательно испортить?!

Я успокоился, предоставив Жомову возможность и дальше прочищать головы молодого пополнения. Сразу стоит сказать, что мемфисские новобранцы – это не наши российские призывники. Последние все юридически подкованные и излишне грамотные. Им словами о патриотизме, сплоченности и самопожертвовании голову не забьешь, каждый знает, как от армии закосить. А вот молодые соотечественники Навина – совсем другое дело. Для них и сержант – непререкаемый авторитет, да и с понятием о дисциплине в Египте они не понаслышке знакомы. Вот и стояли, слушали Жомова, открыв рты. А тому большего и не нужно.

Если честно, пространные Ванины рассуждения мне очень быстро начали надоедать. Я-то рассчитывал на физические упражнения, а меня на политзанятия загнали. А слушать разговорившегося Жомова еще тоскливее, чем смотреть, как Рабинович из-за каждого пятака торгуется. Я уже начал подумывать о том, не сделать ли мне отсюда лапы, уши и хвост и поискать приключений на свое седалищное место где-нибудь в другом районе, но именно в этот момент Жомов, наконец, перешел от слов к делу.

– Вот сейчас я вам и продемонстрирую то, как работает взаимодействие между боевыми единицами в одном, отдельно взятом подразделении. – Господи, и где он слов таких нахватался? С уставом под подушкой, что ли, спит?

– Для этого мы сейчас проведем боевые учения, – продолжил Ваня, совершенно не обращая на меня внимания. Он ткнул дубинкой в сторону камышей. – Представьте, что это толпа демонстрантов или вражеская армия, – бог ты мой, Полкан! Тоже мне, Калигула нашелся. – В нашу задачу входит немедленная нейтрализация неприятеля. А для этого…

– Ур-р-ра-а-а-а! – новобранцы истошно завопили, перебивая своего командира, и едва на самом деле не перебили, поскольку помчались крушить тростник, размахивая палками и не замечая, что на пути у них кое-кто находится. Я-то бы в сторону отскочить успел в любом случае, а вот не готового к атаке Ваню могли ненароком и на землю уронить.

– Стоять, идиоты! – Жомов, хоть и не был Андрюшей, но рык испустил, точно соответствующий занимаемой должности. Новобранцы резко затормозили и, оставляя пятками глубокие следы во влажном дерне, сгрудились кучей у ног своего командира. Все. За исключением Навина, который оказался единственным, кто не двинулся с места. Ну никак не пойму, тормоз он или действительно умный мужик!

Куча оборванцев, повинуясь команде Жомова, метнулась назад, выстраивая рядом с Навином некое подобие воинского строя. Ваня скривился, глядя на это безобразие, и принялся выравнивать бойцов, используя в качестве нивелира свою верную дубинку. Наконец, когда ряды приняли относительно приличный по армейским понятиям вид, Жомов перешел к непосредственному объяснению задач.

– В первую очередь, – рявкнул он, – никогда не неситесь на врага сломя голову, если на то не будет распоряжения командира. Оттеснять противника с очищаемой территории нужно медленным, но равномерным нажимом. С таким же, с каким вы… – Ваня на секунду замешкался, подбирая верное сравнение. – …с каким вы девок по груди гладите! – со стороны новобранцев послышались приглушенные смешки.

– Р-р-разговорчики в строю! – рявкнул Жомов (Ваня, ты у меня, что ли, рычать научился?). – Молчать и слушать!.. Первый ряд наступающих, прикрываясь щитами, ровно двигается вперед, а второй в это время готовит гранаты со слезоточивым газом… – Ваня запнулся. – То есть булыжники, я хотел сказать, и швыряет их через голову своих товарищей во врага. И уж только тогда, когда в рядах противника начнется паника, а вы сблизитесь с ним на расстояние удара, тогда и только тогда можно разбить строй и всем броситься в атаку. Ясно?

– Так точно, товарищ старшина! – дружно рявкнул строй. Ну уж этому Ваня их, естественно, в первую очередь обучил.

– Вот сейчас и проверим, насколько вам ясно, – усмехнулся Жомов. – Приготовиться к разгону демонстрации! – скомандовал он, и вдруг из-за зарослей камыша раздался истошный визг.

– Отставить! – изменил свое решение Ваня и широкими шагами пошел в том направлении, откуда раздавался визг.

Вот уж не знаю, что подумал мой боевой товарищ, но лично мне было очевидно, что визжала свинья, поскольку только это животное может издавать такие вопли. Ну, может быть, еще Андрюше удастся их воспроизвести, но я почему-то сомневался, что в зарослях камыша может орать именно он. Поднявшись на лапы, я поспешил вслед за Жомовым, чтобы проверить свое предположение.

Картина, которую мы увидели на небольшой проплешине в камышовых джунглях, была более чем впечатляющей. На берегу Нила, около воды, стоял низкорослый, но очень широкоплечий мужик. Правой рукой он прижимал к себе поросенка, а левой что есть силы лупил его по заднице и изредка дергал за хвост. А в воде, прямо напротив него, сидели примерно с десяток крокодилов самой разной величины и ревели в три ручья, изредка вытирая слезы короткими передними лапами. Изредка один из крокодилов хватался за сердце и переворачивался вверх брюхом. Тут же парочка его сородичей делали пострадавшему искусственное дыхание и, приведя его в чувство, вновь принимались слушать солирующего поросенка. При этом поток слез из их глаз увеличивался не меньше чем в два раза.

Жомов остановился и в недоумении уставился на происходящее, пытаясь оценить ситуацию с присущей только ему быстротой мышления. Я примерно догадывался, что сейчас может случиться, и поспешил убраться на достаточно большое расстояние. Все-таки откуда мне знать, как могут мягкосердечные крокодилы отреагировать на новую вспышку насилия! А мне, если честно, даже пытаться попробовать, кто из нас кого перекусает, не очень-то хотелось.

– Эй, мужичок, ты почто животину тиранишь? – грозно поинтересовался омоновец, останавливаясь у садиста за спиной.