Замок Бландинг - Пэлем Грэнвил Вудхауз Страница 24

– А, девочка моя! – сказал капитан. – Пришли посмотреть зверюгу?

Розали уставилась сквозь решетку, разинув ротик:

– До чего же он свирепый!

Капитан Джек Фосдайк небрежно усмехнулся.

– Фа! – сказал он, снова направляя кончик тросточки в ребра животного. – Если бы вы, подобно мне, вели жизнь, когда все трам-та-та и каждый сам за себя, вы не пугались бы горилл. Помнится, как-то в Экваториальной Африке я прогуливался со своим ружьем для охоты на слонов и моим верным туземным носильщиком Млонги, а парочка этих зверюг сверзилась с дерева и принялась строить из себя черт-те что. Ну, я быстро положил этому конец, можете мне поверить. Бах-бах! Направо, налево – и моя коллекция пополнилась еще двумя шкурами. Гориллам нельзя давать распускаться. Как насчет ужина со мной, а, девочка моя?

– Я ужинаю с мистером Муллинером в «Коричневом котелке» ^[3].

– С каким мистером?

– С мистером Муллинером. Вот с ним.

– С этим? – Капитан Фосдайк смерил Монтроза презрительным взглядом, будто он только что сверзился с дерева. – Ну, так как-нибудь в другой раз, э?

И, в заключение ткнув гориллу тросточкой, он удалился небрежной походкой.

На обратном пути Розали долго молчала. А когда наконец заговорила, то в ключе, весьма Монтроза встревожившем.

– Какой он замечательный! – благоговейно прошептала она. – То есть капитан Фосдайк.

– Да? – холодно отозвался Монтроз.

– По-моему, он великолепен. Такой волевой, такой бесстрашный. Ты уже поговорил с мистером Шнелленхамером о прибавке?

– Ну-у… пока нет, – сказал Монтроз. – Я… как бы это выразить?.. выжидаю удобного момента.

И снова наступило молчание.

– Капитан Фосдайк мистера Шнелленхамера не боится, – задумчиво произнесла Розали. – Он его хлопает по спине.

– И я мистера Шнелленхамера не боюсь, – ответил Монтроз уязвленно. – Я бы и сам хлопнул его по спине, если бы счел, что это послужит той или иной полезной цели. Просить о прибавке я не спешу потому лишь, что в финансовых делах следует проявлять определенную тактичность и деликатность. Мистер Шнелленхамер – очень занятой человек, и простая вежливость не позволяет мне обратиться к нему по личному вопросу, когда он занят другими неотложными делами.

– Ах так! – сказала Розали, и вопрос был исчерпан. Но тревога не оставляла Монтроза. Когда Розали говорила о капитане Фосдайке, в ее глазах вспыхивал особый блеск, а на лице появлялось восторженное выражение, и его одолевали всяческие опасения. Неужто, спрашивал он себя, она становится жертвой бесспорного магнетизма этого человека?

Он решил посоветоваться со своим другом Джорджем Пибусом из отдела по связи с прессой. Джордж был очень осведомленным молодым человеком, и он-то, несомненно, придумает что-нибудь конструктивное.

Джордж Пибус выслушал его повесть с интересом и сказал, что она напомнила ему о девушке, которую он любил и потерял в Деймоне, штат Айова.

– Она променяла меня на боксера, – сообщил Джордж. – Никуда не денешься, девушки клюют на сильных, закаленных мужчин.

У Монтроза упало сердце.

– Не думаешь же ты?..

– Трудно сказать. Ведь неизвестно, как далеко это зашло. Но я бесспорно чувствую, что нам следует безотлагательно наметить план действий, с помощью которых ты обретешь обаяние мужественности и обезвредишь чары этого Фосдайка. Я пораскину умом.

И на следующий же день, сидя с Розали в столовой и разделяя с ней сборный мясной пудинг «Марлен Дитрих», Монтроз заметил, что девушку снедает сильнейшее волнение.

– Монти! – воскликнула она, не успев наколоть вилкой первую почку. – Знаешь, что сегодня утром сказал капитан Фосдайк?

Монтроз подавился пудингом.

– Если этот тип тебя оскорбил, – вскричал он, – я… я буду крайне возмущен, – договорил он с большим жаром.

– Не глупи. Он говорил не со мной, а с Луэллой Бенстед. Знаешь, она скоро опять выйдет замуж…

– Странно, как эта привычка постоянно дает о себе знать.

– …и капитан Фосдайк спросил, почему бы ей не сочетаться браком в клетке гориллы. Для рекламы.

– Так и сказал?

Монтроз от души расхохотался. Странная идея, подумал он. Почти гротескная.

– Она ответила, что и думать об этом не хочет. И тут мистеру Пибусу, который случайно оказался поблизости, пришла в голову замечательная идея. Он подошел ко мне и спросил, почему бы нам с тобой не сочетаться браком в клетке гориллы.

Монтроз перестал смеяться.

– Нам с тобой?

– Да.

– Джордж Пибус предложил это?

– Да.

Монтроз испустил мысленный стон. Он же мог сообразить, что именно чем-то таким должна неминуемо обернуться просьба к сотруднику отдела по связи с прессой напрячь свой интеллект. Мозги сотрудников отдела по связи с прессой напоминают суп в дешевом ресторане. Лучше их не взбалтывать.

– Ты подумай, какая это будет сенсация! И мне больше не придется изображать толпу. Я буду получать роли. Хорошие роли! Без рекламы девушке в кино никак не продвинуться.

Монтроз облизал губы. Они вдруг совсем пересохли. Он думал о Джордже Пибусе, и мысли его были черными. Половина бед в нашем мире случается из-за дурацкой болтовни таких вот джорджей пибусов.

– Но не кажется ли тебе, – сказал он, – что в рекламе есть нечто унизительное? Я придерживаюсь мнения, что истинные артисты должны быть выше нее. И мне кажется, тебе не следует упускать из виду другой крайне важный аспект этого дела. Я имею в виду вредное влияние, которое такой пошлый спектакль, измышленный Пибусом, окажет на читателей газет. Лично я, – продолжал Монтроз, – был бы в восторге скромно бракосочетаться в клетке с гориллой. Но есть ли у нас право потакать патологическим вкусам падкой на сенсации публики? Я не принадлежу к тем, кто постоянно разглагольствует о подобных серьезных вещах, и, без сомнения, на взгляд со стороны могу показаться беззаботным и легкомысленным – однако я с чрезвычайной серьезностью отношусь к долгу гражданина в наши суетливые времена. Я считаю, что каждый из нас по мере сил обязан бороться с нарастающими пагубными тенденциями в обществе, где развиваются патологические признаки нездорового лихорадочного возбуждения. Я весьма опасаюсь, что нация не сможет обрести полного здоровья, пока будет царить эта жажда сенсаций. Если Америка не хочет пойти путем Вавилона и Древнего Рима, нам необходимо вернуться к нормальному образу жизни и здравому смыслу. У человека моего скромного положения нет особых возможностей укротить бушующие валы, но в моей власти хотя бы не подбрасывать топливо в пламя, сочетаясь браком в клетках с гориллами.