Летняя гроза - Пэлем Грэнвил Вудхауз Страница 23

Он показал на розу и заметил:

– Мой племянник очень глупый.

– Почему? – едва не вскрикнула Сью.

– Почему? – Граф немного подумал. – Наследственное. Его отец, сэр Майлз, служил в гвардии и был там самым глупым. Сын бросает мячами в свиней.

Сью удивилась. Такого она за Ронни не знала.

– Что бросает?

– Мячики. Я сам видел. Бросал теннисный мяч об Императрицу.

Материнский инстинкт любящей девушки побуждал что-то сказать, например – «свинья начала первая», но ничего не приходило в голову. Они уже вышли из розового сада на лужайку.

– Трудно с ним, – говорил лорд Эмсворт, давно страдавший от Ронни едва ли не больше, чем от Фредерика. – Очень трудно. Завел ночной клуб. Разорился. Он всегда так. Мой брат Галахад тоже открыл когда-то клуб. Отцу это стоило тысячу фунтов. Роналд очень похож на молодого Галахада.

Как ни понравился Сью автор мемуаров, она немного обиделась.

– Ну нет, – сказала она.

– Вы же не знали Галахада в молодости, – разумно ответил граф.

– Что это там за гора? – спросила Сью.

– Гора? А, эта? Называется Рэкин.

– О! – заметила Сью.

– Да, – подтвердил лорд Эмсворт.

– А! – сказала Сью.

Они дошли до террасы, с которой открывался вид на парк. Сью оперлась на балюстраду. Уже смеркалось.

Замок стоял на небольшом холме, и отсюда казалось, что он парит над пейзажем. Перед Сью расстилался парк, а потом – долина, туманная долина Бландинга. В парке шныряли кролики, сонно пели птицы. Откуда-то доносился звон овечьих колокольчиков. Серебром сверкало озеро, тускло-зеленая река текла меж тускло-зеленых деревьев.

Словом, вид был прекрасный, английский, старинный, но его портило небо. Оно было тестяное, а можно его сравнить и с одеялом. На камень, у самой руки, упала капля, и что-то заурчало вдалеке, словно сильный, неласковый зверь.

Сью задрожала и пала духом. Урчание говорило ей, что счастья нет. Еще одна капля шмякнулась, как жаба, прямо ей на руку.

Лорд Эмсворт заскучал. Он думал о том, как бы сбежать. Да, девушка хорошая, но молчит и молчит! Оглядевшись в поисках помощи, он увидел Биджа с серебряным подносом. На подносе лежали конверт и визитная карточка.

– Это мне, Бидж? – спросил лорд Эмсворт.

– Карточка вам, милорд. Ждут в холле.

Граф облегченно вздохнул.

– Вы меня простите? – спросил он. – Очень важная встреча. Мой брат сейчас вернется.

И он ушел, а Сью увидела, что Бидж протягивает ей конверт.

– Это вам, мисс.

– Мне?

– Да, мисс, – простонал дворецкий, словно северный ветер в голом лесу.

Склонив голову, он удалился. Она разорвала конверт, думая ровно секунду, что это – от Ронни. Но почерк был не тот, не дорогие сердцу закорючки, а ровные, четкие буквы энергичного человека.

Текст оказался таким:

«Дорогая мисс Скунмейкер!

Рискуя надоесть Вам, я все же обязан объяснить недавнее происшествие. Судя по замечанию (весьма дурного вкуса), которое позволил себе мой бывший хозяин, Вы могли неправильно истолковать то, что случилось (я имею в виду грубые слова о селезне).

На самом же деле я непреднамеренно выпал из библиотечного окна. Не будем говорить о том, что я вправе рассчитывать на сочувствие. Но замечание о вышеупомянутой птице меня глубоко оскорбило.

Если бы не этот инцидент, я никогда бы не посмел настраивать Вас против человека, в чьем доме Вы гостите. Однако справедливость требует сообщить, что замечания лорда Эмсворта лишены какой бы то ни было значимости. Во всех отношениях он неполноценен. Сельская жизнь, неблагоприятная для интеллекта, привела к тому, что его слабый разум ослабел окончательно. Родные смотрят на него, в сущности, как на душевнобольного, что вполне соответствует действительности.

Учитывая все это, прошу Вас не обращать внимания на его слова.

Искренне Ваш

Р. Дж. Бакстер.

P.S. Уверен, что Вы сочтете мое письмо сугубо конфиденциальным.

P.P. S. Если Вы играете в шахматы, я могу составить Вам партию. Играю хорошо.

P.P. P.S. Или в безик (карточная игра).

Р.Б.».

Письмо ей понравилось, хотя она и не поняла, зачем оно написано. Ей не пришло в голову, что Бакстер влюбился или хочет жениться на богатой наследнице. Смутно думая лишь о том, что ни в шахматы, ни в карты она не играет, Сью положила письмо в карман и стала снова смотреть на парк.

Хорошее чтение должно очистить душу от мелочных забот. Это письму удалось, Сью улыбалась. Небо стало получше. Все вообще шло к лучшему. В конце концов, ей нужны от судьбы только пять минут с Ронни…

– Скучаете?

Сью обернулась. Голос из-за спины окатил ее холодным душем. Письмо не письмо, а такая внезапность неприятна. Это был Галахад, но она не успокоилась – он как-то странно на нее смотрел. Под таким шерстяным небом, в таком тяжелом воздухе подобный взгляд насторожил бы самую храбрую девушку.

– Знаете, – говорил тем временем Галахад, – я очень рад вам. Совсем упустил из виду всех ваших. Правда, ваш отец иногда пишет. Как они сейчас?

– Хорошо.

– Как тетя Эдна?

– Здорова.

– А! Значит, ваш отец ошибся. Он писал, что она скончалась. Может быть, вам послышалось «тетя Эдит»?

– Да, – благодарно отвечала Сью.

– Какая прелестная женщина!

– О да!

– До сих пор?

– Да.

– Поразительно! Ей за семьдесят. Вероятно, вы имели в виду духовную красоту?

– Да.

– По-прежнему активна?

– Да…

– Удивительно! А уже два года в параличе. Видимо, вы имели в виду умственную активность?

Сью не успела ответить, как он добавил:

– Признайтесь во всем, мисс Браун. Зачем вы это делаете?