Книга на третье - Петр Бормор Страница 22

* * *

Я открыл это кафе случайно. Маленькое кафе на улице Яффо, недалеко от автобусной остановки. В нем скверное обслуживание и невкусный кофе. Но я все равно прихожу туда почти каждый месяц и пью это жуткое пойло. Иначе не получится. Не знаю, почему, но кофе надо заказать обязательно. И выпить хотя бы пол чашки.

Через некоторое время в кафе заходит еще один посетитель. Он всегда одет не по сезону, но шикарно. От него хорошо пахнет. Он хорошо пострижен. Он высок, строен и широкоплеч. Он гладко выбрит. Хотя усы бы ему, пожалуй, подошли. Мне же они идут.

— Здравствуй, — говорит этот посетитель и протягивает руку.

— Я постараюсь, — серьезно отвечаю я и отвечаю на рукопожатие. Рука у посетителя сильная и ухоженная.

Он садится за мой столик и заказывает кофе — не потому, что это необходимо, а из солидарности. И надо же хоть что-то заказать! А всё остальное здесь готовят еще хуже.

Мы пьем кофе и беседуем. Очень откровенно. У нас нет секретов друг от друга. Так и должно быть.

Он мне рассказывает о своей работе, о поездках в разные страны, о комических случаях за границей. Показывает фотографии третьей жены и детей от первой.

— У тебя хорошая жена, — говорю я. — И симпатичные дети.

— У тебя тоже, — говорит он.

Жены у нас разные. Это только мы сами похожи. Ему бы еще налепить усы, как у меня — и были бы просто на одно лицо.

Я читаю ему свои сказки, он слушает, распахнув глаза. Потом долго и многословно хвалит. Я скромно отнекиваюсь, но мне на самом деле приятно. Он это знает; потому, вероятно, и хвалит.

— Мне бы так, — вздыхает он.

— Брось, у тебя тоже есть свои достоинства. И гораздо больше, чем у меня.

— Сам знаешь, что это неправда, — возражает он. — И давай не будем меряться пикселями.

— А почему бы и нет? Давай померяемся!

— Ну давай, — улыбается он. Странно выглядит моя улыбка без усов.

— Ты прыгаешь с парашютом.

— Подумаешь… Зато ты пишешь сказки.

— Невелика премудрость. Зато ты был на острове Пасхи.

— Ну и что? А ты знаком с замечательными людьми.

— Так уж получилось. Зато ты можешь отжаться пятьдесят раз.

— Дурацкое дело нехитрое. А ты зато настоящий ювелир.

Мы говорим долго, перечисляя все свои мечты, которые — увы! — реализовал другой.

— Ты счастливый человек, — вздыхает мой собеседник. — Ты сам не знаешь, насколько ты счастливый.

— На себя посмотри, — огрызаюсь я.

— Да я и смотрю…

Мы говорим еще некоторое время, о всяких житейских мелочах, о детях, о работе. Потом прощаемся. Я всегда выхожу первым. А он расплачивается. Так мы договорились уже давно.

Я ему завидую. И в этом нет ничего предосудительного, он тоже мне завидует. Один человек не может иметь всё. Чтобы воплотить все мечты одного человека, нужны как минимум двое.

* * *

— Я хочу отдать это яблоко Вам, — Парис галантно поклонился Афродите. — Потому что, если Елена Прекрасная действительно прекрасна хотя бы вполовину как вот Вы, мадам, — он кивнул Гере, — то это осчастливило бы меня не менее, чем Ваш, мадемуазель, поцелуй, — с этими словами он повернулся к Афине и покрылся румянцем смущения.

Богини озадаченно переглянулись.

— Выкрутился… — с досадой обронила Гера.

* * *

— Конечно, я сделаю тебе пару чудных стройных ножек, — сказала Колдунья. — Но сперва, дитя мое, ты должна отдать мне свой голос.

И бедная наивная Русалочка отдала свой голос за Морскую Колдунью. А та, конечно, никаких предвыборных обещаний и не думала выполнять.

* * *

— Что Вы думаете об этой трости, Ватсон?

— Холмс! Но как Вы узнали, что я рассматриваю трость?

— Элементарно, Ватсон. Видите ли, у человека на ушах есть такие специальные точки, которые улавливают тепло тела…

— Он видит ваше отражение в кофейнике, — вмешалась миссис Хадсон.

— Миссис Хадсон! — воскликнул Холмс. — Но как Вы догадались, что я смотрю на кофейник?!

— Элементарно, Холмс. Видите ли, у человека на ушах есть такие специальные точки…

— Дело в том, Ватсон, что этот джентльмен — мой родной брат Майкрофт Холмс, ха-ха!

— А я и не знал, что у Вас есть брат, — удивился Ватсон.

— Я тоже не знал, — пожал плечами Холмс. — Я это вычислил.

* * *

Захватчики! Дорогие вы наши! Заходите, добро пожаловать в наш город! Ворота открыты, вы же так долго в них ломились. Это мы, невежи, забыли законы гостеприимства. Заходите, чувствуйте себя как дома.

Правда, угостить вас нечем, всех собак мы уже съели. Крысы вот есть, штуки четыре — но это детям. Тем, что еще остались. Зато воды много, пейте сколько хотите. Правда, все колодцы отравлены, но если два раза прокипятить и дать отстояться, то пить можно. Почти наверняка не помрешь. А живот — ну что живот… поболит и перестанет.

Конечно, для туризма сейчас не самый лучший сезон. Ну, что вам показать?.. Памятники архитектуры разрушены, статуи перелиты на ядра. Из старых зданий всего два-три и сохранилось. Вон то, и еще это, и одно почти целое на другой стороне города. В нём у нас расположен холерный барак… кстати, у нас сейчас холера. Мы не хотели, так уж получилось. Зато кладбище почти не пострадало, даже разрослось. Хотите посмотреть на старые могилы? А на новые? У нас их много, спасибо.

Извините, что мы не смогли усыпать мостовую цветами перед вашим приходам. У нас и мостовой-то уже нету, все камни давно использованы… То есть как, куда? А разве вы их не получили? Нам ведь для вас, дорогие вы наши, ничего жалко не было. Ни камней, ни смолы, ни олова… очень ценные, между прочим, вещи в осажденном городе! Жаль, кончились.