Гусарские страсти - Николай Прокудин Страница 2

— Сейчас! Сейчас-сейчас!… Держитесь! Ленту мне! Пулеметчик! Где лента? Лента где?!!

— Ну, вот, — Никита жестом «умыл руки», будто хирург после тяжелой, но успешной операции, — прогресс налицо. Сейчас мы еще… — Он форсировал голос: — По машинам!!! Быстро грузиться!!! Где Кирпичин?! Опять пьян?! Под суд отдам!

— Здесь! Я здесь! — вскинулся полковник Кирп… да никакой не полковник, а взводный Кирпичин.

— Встать! Смирно! — гаркнул Никита.

Крупномасштабный Вовка с усилием сложился пополам и, держась за перила верхней кровати, приподнялся и распрямился во весь двухметровый рост. Разомкнул глаза, хлопнул ресницами, потер ладонью «морду лица». Узнал:

— Никита?! Ты откуда здесь? Какими судьбами? Как ты меня нашел?

— Да, Вова, это уже диагноз! Совсем белый и горячий. Мы же с тобой неделю перезванивались-договаривались. Нам сегодня на банкет идти. Я тащусь через пол-России! И что я вижу?! Живой труп! И пьяный к тому ж!

— Ладно, прекрати! — Кирпич рухнул тяжелым задом на матрас и вытянул перед собой ноги. С удивлением посмотрел на свои конечности, обутые по-разному. Почему-то снял не туфлю, а носок.

Пацан и пацанка, подглядывающие в какую-то известную только им щелку сверху вниз, хихикнули. Мать двоих детей тоже — непроизвольно.

Кирпич натужно посоображал. Исправился. Снял туфель. Подумал и содрал второй носок. Похлопал себя по щекам ладонями.

— Опохмелиться бы, Валюх? — жалобно попросил супругу.

Ага, Валюха. Валентина то есть. Вот и познакомились.

— Перебьешься! — отрезала Валентина.

— Видишь, командир. Совсем меня здесь не жалеют и не любят. А я босой… несчастный… как… Лев Толстой!

— В зеркало глянь, Лев Толстой! — хмуро сказала супруга. — Образина! Нет, ты глянь, глянь! И сам подумай, за что тебя любить! Тем более жалеть!

Кирпич по инерции покорно пошел к трельяжу, повертел перед ним образиной:

— Морда, как морда! Могло быть и хуже!.. Ну, не Лев Толстой, не Лев.

— Верно, не лев. Лев половой гигант и царь зверей! А ты пьешь и спишь…

— Ладно, Алексей. Между прочим, член Президиума Верховного Совета!

— Ты? — Никита еле сдержался, чтобы, в свою очередь, не хихикнуть.

— При чем тут?! Алексей. Толстой. «Буратину» читал?

Никита таки не сдержался. Хи-хи!

— И ты туда же… — со вселенской грустью произнес Кирпич. — Все вы заодно. И она, и они, и теперь ты! — он обвиняюще затыкал пальцем в жену, в пацана с пацанкой, в Никиту. — Если пришел для того, чтобы издеваться над больным человеком, мог бы вообще не приходить.

— Кирпич, я не за тем пришел. Я не издеваться пришел, — Никита взял тон психиатра, успокаивающего тяжелого пациента.

— Да? И чем докажешь?

— Т-то есть?

— Какие у тебя планы на сегодня? — уличил Кирпич. Типа: ага, попался! и сказать тебе нечего!

— Планы?! — тут Никита возмутился. И раздельно, как для тугодумов, произнес по слогам: — Тор-жест-вен-ное собрание и банкет ветеранов дивизии!

— Какой дивизии?

— Нашей! Баграмской!

— А-а-а, точно! Я-то всё думаю, где мы с тобой вместе служили! В мозгах, заклинило.

— Заклинило. И перекорежило. Опух от водки! Иди, умой рыло, а то опять выключишься из реальности!

Кирпич направился в ванную, снимая на ходу штаны и рубашку. Запутался в одной штанине, покачнулся и сильно ударился плечом о дверной косяк, вызвав новое общее «хи-хи».

В те пятнадцать минут, что он фыркал и плескался под душем, жена продолжила сетования на непутевость мужа.

— Хватит стенать! — рявкнул Вовка, появившись из ванной. — Впервые человека видишь, и сразу на жалость берешь! Хоть знаешь, кто он? Мой бывший замполит. Зверь, а не человек! А ты — на жалость… Никита, не слушай ты ее! Я хороший!

— Ладно, хороший! Одевайся и в путь!

— В путь?

Однако Кирпич начинает доставать!

— В сад «Эрмитаж»! Ты же сам мне приглашение выслал! Почтой!

— О! И дошло? Надо же!.. Точно! Нас ждут! В «Эрмитаже»! Ну? И чего тогда расселся? Пошли!

— Куда пошли?! — воспротивилась Валентина. — Тебя качает, как…! На ногах не стоишь! Сядь, поешь, а потом можете идти на все четыре стороны! Иначе после первой рюмки сразу развезет! Никита, вы присоединитесь?

Гм, к рюмке или к завтраку?

Никита с Кирпичом сели за стол, быстро перекусили яичницей с сосисками.

— Ну, всё! — Чмокнув жену в щеку, Кирпич потянул за собой гостя — на выход, на выход. — Пошли, пошли! А то меня в этом доме совсем зади… дискредитируют! В твоих глазах!

В глазах Никиты Кирпич дискредитировал сам себя, похлеще кого-то стороннего.

— Понимаешь, Никит, она меня пилит, а я не виноват! — уже в коридоре застегивая рубашку, на ходу Кирпич стал сам себя реабилитировать. — Как не пить, если каждый день вынужден спаивать всех подряд: милицию, чекистов, чиновников, бандитов, военное начальство из академии. Я же еще и охранным предприятием руковожу. Ну, по умолчанию, конечно, как бы нелегально… Мороки уйма, что ты!

— Погоди, Вовк! Мы правильно идем?

— Правильно, правильно! Верной дорогой идете, товарищи! Нет, вот ты скажи, как жить-то?! На жалованье полковника, да с двумя детьми, да с женой-домохозяйкой, да в Москве!

— Мы верно движемся? В «Эрмитаж»?

— В «Эрмитаж», в «Эрмитаж»! Думаешь, я совсем ку-ку?! Я тебе больше скажу — нам не в питерский Эрмитаж, где «Даная», а в московский, где садик и товарищи по оружию… Потому что мы — в Москве! Молодец я? Соображаю?

— Молодец. Соображаешь. Нас в метро пустят?

— В метро-о? Да ты что?! Посмотри на меня! Какое метро?! И… под землю всегда успеем. И чем позже, тем лучше! Не-ет, мы сейчас на автобусе пару остановок, потом пешочком чуток… О! Автобус! Наш! Сели!.. Нет, ты слушай, Никит! У меня же риск — каждый день! Курируем игорные заведения, рестораны, гостиницы… много чего еще. На той неделе одного моего охранника подранили из обреза. Позавчера другого моего хлопчика рубанули — топориком в спину, насовсем, бля!.. Вот мы хлопца поминали-хоронили и напились… Да в меня самого! И стреляли! И гранату под машину подбрасывали! Не, если б хотели убить — убили бы. Так, предупредили…

Пассажиры автобуса каменели в тщательно демонстрируемом равнодушии — Кирпич громкость не убавил, говорил в прежний полный голос. И облегченно выдохнули только когда жутковатый шумный верзила засёк: «О! Наша остановка! Выходим!» — и вышел.

Теперь, значит, еще пешочком чуток?

— Вовк, нам куда теперь?

— Туда! — уверенно махнул Кирпич неуверенной рукой. — Да ты не дергайся, Никит! «Автопилот» не подведет!