Советник президента - Андрей Мальгин Страница 16

Так, например, однажды Анна засиделась у Присядкиных в гостях далеко за полночь. По старой советской привычке ей вежливо напомнили о том, что вот-вот закроют метро. «Плевать, — отмахнулась Анна, — я вызову машину из гаража». В кругу Присядкиных до сих пор не было человека, вызывавшего ночью машину из гаража. И в самом деле, когда Анна, наконец, куда-то позвонила, буквально через пять минут, почти как в сказке о Коньке-горбунке, у подъезда стояла черная «волга» с мигалкой. «Это сменная машина, — объяснила Анна, — потому что ночь. А в другое время суток у меня свой водитель».

Как это все ласкало Валентинин слух! В другой раз Анна пригласила своих многочисленных обтрюханных дружков-писателей в ресторан на день своего рождения. В таких роскошных ресторанах никому из них бывать прежде не приходилось. От блеска золота и хрусталя болели глаза. Французское шампанское лилось рекой. Обед состоял из семи сменных блюд. «Это же, наверно, очень дорого, Аня?» — наивно поинтересовался кто-то из приглашенных. «Да брось ты, у нашей партии есть прекрасные спонсоры. Чуть что, я звоню им». Но вот чего не стала рассказывать Анна Бербер своим друзьям, так это того, что часто в Государственной думе после того или иного голосования членам фракции раздавали «премию» в конвертах без опознавательных знаков. Обычно вплоть до оглашения результатов не было известно, дадут премию или нет, все зависело от итогов голосования. Но бывали случаи, когда конверты выдавали еще до голосования, то есть это был не циничный откат за результат, а как бы невинный знак внимания, что ли. Подобный порядок вроде бы существовал и в других фракциях. Правда, в ЛДПР, по слухам, все средства после голосований шли в общак, и распределялись лично вождем, и вовсе не поровну, а в зависимости от заслуг депутата.

У каждой фракции были постоянные спонсоры, их вливания не зависели от рассмотрения конкретного закона, спонсоры просто благородно поддерживали тех, кому симпатизировали. Благодаря спонсорам, фракция, в которой состояла Анна Бербер и ее соратники, процветала. Они были в позорном меньшинстве, но вели себя в думских коридорах по-хозяйски, как правящая партия. За государственными делами Анна не забывала время от времени навещать старых знакомых. Сидеть с ней за бутылочкой (Анна как женщина богемная любила выпить и выкурить хорошую сигарету), сидеть с ней было одно удовольствие. Она не закрывала рот ни на минуту: «Вот Бурбулис вчера мне сказал…Полторанин имеет точные сведения… На Костикова в администрации президента гонения…» В Думе Бербер прославилась быстро: когда на общее заседание был приглашен уважаемый старец Солженицын, она в течение всей его речи демонстративно фыркала в сторону телекамеры, а во время прений взобралась на трибуну и заявила: «Все, что увидел Александр Исаевич в России, он увидел на уровне корреспондента районной газеты». Фырканье показали в новостях все федеральные каналы, а так как Анна обладала яркой семитской внешностью, многим эпизод запомнился. Далее последовала бурная общественная деятельность: в Думе она днем и ночью билась за принятие закона «О запрещении экстремистских организаций», организовала парламентские слушания «О неофашизме в России», провела международную конференцию о российском антисемитизме, стала президентом общественного фонда «Холокост», членом правления Общества российско-израильской дружбы ну и так далее… Такая неутомимая активность в одном узком направлении, которую Анна проявляла под флагами «Демократической России», стала раздражать некоторых товарищей по партии. Тем более что не все считали Солженицына корреспондентом районной газеты. Короче, когда пришло время следующих выборов, ее потихоньку убрали из партийных списков. Провалилась она и в одномандатном округе (хотя округом был тот самый писательский микрорайон на «Аэропорте», где, как она считала, позиции ее крепки). Но Бербер не унывала: кипучая общественная деятельность и многочисленные приглашения за границу, которые она ежедневно вынимала из почтового ящика, не оставляли ей места для грустных мыслей.

Так вот к этой самой Анне прибился Игнатий. Теперь ему было как-то спокойнее. Валентины рядом не было, но Анна точно так же могла его подстраховать, а когда нужно — поправить, и если необходимо — подсказать забытое. Они одновременно воткнули в уши наушники с переводом. На председательское место взобралась злобная карлица Понте дель Веккио — итальянская швейцарка крайне левых убеждений. Как иллюстрация ее взглядам, у нее тут же зазвонил мобильный телефон — в качестве мелодии для звонка был выбран «Интернационал»! В зале раздался чей-то смех.

— Извините, — сказала левая мадам и отключила телефон.

— Мы собрались здесь на нашу ежегодную конференцию, чтобы обсудить положение с правами человека в странах Европы, — сказала она во вступительном слове. — Положение это ужасно. Даже в странах с устоявшейся демократией права человека нарушаются ежедневно. Особенно это касается такого позорного явления, как дискриминация вновь прибывших из стран третьего мира, — они сталкиваются с бытовой ксенофобией, но даже и официальные власти не далеко уходят от обывателей: беженцам далеко не сразу выдают необходимые для жизни документы, из всех рабочих мест их ждут наихудшие. Почему-то существует предубеждение против мусульман — они зачастую не имеют возможности осуществлять свои религиозные обряды, носить национальную одежду в публичных местах, например в школах. Отдельный вопрос — албанцы. Многие правительства затягивают с предоставлением им статусов беженца, не выдают вид на жительство. А между тем это единственный европейский народ, пострадавшийв последние годы в таких ужасных масштабах. И я уже не говорю о правах человека в странах с неразвитой демократией, например в России и других странах бывшего СССР. На этот раз это не будет отдельной темой обсуждения («Слава тебе господи» — с облегчением подумал Присядкин), но так или иначе мы эту тему затронем, воспользовавшись тем, что в зале находятся уважаемые правозащитники из России.

Приставкин инстинктивно сполз в своем кресле пониже, так как все вокруг закрутили головами, ища уважаемых правозащитников из России. Анна Бербер, наоборот, выдвинулась вверх, приосанилась и оглядела своим орлиным взором зал. Понте дель Веккио была лучшим другом Советского Союза во времена Горбачева, она искренне радовалась открывшимся при Михаиле Сергеевиче перспективам: социализм вот-вот, казалось, приобретет долгожданное человеческое лицо. Победа Ельцина в 1991 году ее насторожила, а развернувшиеся год спустя гайдаровские реформы привели в ужас. И теперь она искренне ненавидела не только тех, кто заставил Россию свернуть на порочный капиталистический путь развития, но и саму страну в целом. Присядкин не собирался вникать во все эти тонкости. Началась унылая бодяга, которая на любом собрании клонила его в сон. Заметив в очередной раз, что он уснул, Анна тут же начинала энергично будить его. Обычно это был удар локтем в бок. Наконец, Игнатий взмолился шепотом: «Анечка, если что важное, ты мне потом расскажешь. Я с удовольствием тебя выслушаю, а сейчас мне что-то нездоровится. Я посплю, ладно?» На какое-то время Анна действительно оставила его в покое. Наконец, огромной силы удар в печень буквально поднял его на ноги. «Иди на трибуну!» — зашипела она. — «Тебя пригласили на трибуну!»

Мало что понимая, полусонный Присядкин, отдавив ноги минимум десятерым в своем ряду, дотащился, наконец, до лестницы, ведущей на сцену. По пути он вспомнил, что действительно был в списке выступающих, но все-таки где-то в самом конце. «Неужели я так долго дрыхнул?»